Совсем не герой
Шрифт:
Почему это было так? Отчасти потому, что кое-что из того, что она делала, на самом деле было для моего же блага, например, настаивала на том, чтобы я научился печатать. Но некоторые из ее уроков казались мне откровенно жестокими. Мне все еще было тяжело смотреть ей в лицо.
Ник и Джун все еще разговаривали, обсуждая какую-то кузину, которая вернулась домой из колледжа беременной, а я снова оказался за роялем Регины, лениво играя и размышляя о своих отношениях с матерью, пока Джун не вбежала в комнату и не села на скамейку рядом со мной.
–
– Я н-не знаю, как играть.
– Ты играл, когда я вошла.
Я покраснел.
– Просто собачий вальс. Это единственная мелодия, которую я знаю.
– И что?
– спросила она, как будто это было что-то несущественное.
– Научи меня.
Я наиграл ей мелодию, но, когда мы сидели бок о бок, крепко держась за клавиши, наши ладони оказались слишком близко друг к другу. Она встала и пересела слева от меня.
– Между нами говоря, из нас получается цельный игрок, - сказала она, не то чтобы ее это беспокоило, но как будто она находила это забавным.
Мы играли собачий вальс снова и снова, пока не заиграли синхронно.
– Ребята, возможно, вы захотите расширить свой репертуар, - сказал Ник со своего места на диване.
– Эта песня очень быстро устарела.
– Ты знаешь какие-нибудь песни, красавчик?
– спросила она.
– В скамье есть ноты.
Мы с Джун посмотрели друг на друга, заинтригованные. Не говоря ни слова, мы оба встали и повернулись, чтобы поднять крышку. Внутри было полно музыкальных книг.
– Среднее, среднее, среднее, - бормотала Джун, просматривая их.
– Ага! Здесь написано «новичок».
Мы отодвинули скамью и сели обратно, бок о бок. Она положила ноты перед нами и открыла на странице посередине. Мы наклонились поближе, чтобы изучить ее.
– Черт, - сказала она.
– Почему-то я думала, что новичку будет немного легче, чем сейчас.
– Она посмотрела на меня.
– Ты умеешь читать ноты?
– Вроде того. Я два года играл в группе в средней школе.
– Я тоже!
– сказала она.
– На чем ты играл?
Я поднял правую руку. Свою единственную руку.
– Угадай.
Она приложила палец к подбородку и задумчиво наклонила голову.
– На трубе или на ударных.
– Даже не выстукивание как таковое. Бас-барабан. В каждой песне.
– У меня была только одна рука, и я никогда не мог играть на малом барабане или литаврах достаточно хорошо, чтобы перекричать других ребят.
– Мне удалось сыграть на колокольчиках в паре легких песен. Но в 90 процентах случаев это был бас-барабан. Я устал от того, что ничего не делал, а только отбивал каждый первый и третий удар по этому большому барабану. А как насчет тебя? На чем ты играла?
Она подняла здоровую руку и пошевелила пальцами.
– Валторна.
Позади нас Ник фыркнул.
– Да, она устроила настоящий скандал из-за того, что ей разрешили играть. Уговорила моих родителей купить
– Духовые инструменты отвратительны, - сказала она, обращаясь скорее ко мне, чем к нему.
– Я давилась каждый раз, когда мне нужно было прочистить клапан для сплевывания.
– Она указала на одну из записей в раскрытой книге.
– Я знаю, что это Си.
– «Гризли-Белые-Делают-Фиолетовые-Аэропланы», - продекламировал я, указывая на скрипичный ключ.
– Пробелы в басовом ключе – «А-Свинья-Ест-Газон».
Мы оба посмотрели на пианино перед нами.
– Так какая из них Си?
– спросил я.
Она пожала плечами.
– Черт меня побери, если я знаю.
Я поник, чувствуя себя побежденным, хотя и не мог сказать почему. Не то чтобы я ожидал, что достану ноты и смогу их воспроизвести. И все же....
– Эй!
– воскликнула Джун.
– Мы должны вот так вместе брать уроки! Ты играешь правой рукой, а я - левой. Насколько это может быть сложно?
Охренеть, как сложно, было моей первой мыслью.
– Ты серьезно?
– Почему нет?
– Хватит, - сказал Ник, вставая со своего места на диване.
– Давай сходим куда-нибудь поужинать, прежде чем ты попытаешься завербовать Оуэна в Лондонский симфонический оркестр.
– Зануда, - сказала она, но сменила тему.
Я не подумал заранее о том, как все будет происходить в ресторане, когда мы с Джун войдем туда вдвоем. Официантка сначала растерялась, но быстро пришла в себя. Молодой человек, который проводил нас к нашему столику, казалось, не мог отвести от нас взгляд. Джун посмотрела прямо на него, когда мы сели. Ее взгляд был таким же пронзительным, как у Ника.
– Нападение акулы, - сказала она. Она указала на меня. – На него тоже.
Глаза парня расширились. Он переводил взгляд с меня на нее и обратно, вероятно, пытаясь решить, насколько серьезно воспринимать ее слова.
– В самом деле? Типа, та же самая акула?
Она фыркнула от отвращения.
– Конечно, нет. Ты когда-нибудь видел акулу, которая могла бы перекусить две руки сразу?
– Она покачала головой, глядя на Ника.
– Ты можешь в это поверить?
Парень побагровел и убежал. Я задумался, были ли мои щеки такими же красными, как у него.
– Прекрати, - сказал Ник Джун.
– Он первый начал.
Нам удалось сделать заказ без происшествий. Только когда принесли наши салаты, Джун наклонилась вперед, чтобы посмотреть на меня. Ее движения и взгляд были так похожи на взгляд Ника, что это нервировало меня.
– Знаешь, что не дает мне спать по ночам?
Я посмотрел на Ника, ища помощи. Он бросил на меня взгляд, который говорил: «ты сам по себе». Я повернулся к Джун.
– Понятия не имею, - признался я.
– Интересно, может, на самом деле я правша.