Союз хищников
Шрифт:
– Они позвонят, как только будет что-то новое, – повторял он.
Всю вторую половину дня трое следователей поименно проверяли все фамилии из списков на наличие криминального прошлого. Алексис нехотя поднялся к полковнику Априкану с докладом и поскорей вернулся снова за компьютер.
Он чувствовал, что они близки к разгадке. Петля постепенно затягивалась. Убийцы не машины. Они совершают ошибки. Они где-то рядом, оставалось только их найти.
А Микелис расположился в отдельной комнате со всеми отчетами,
На всем этаже стояла сосредоточенная тишина. Только отдаленный рокот улицы за окнами напоминал о том, что мир еще существует.
Наступила ночь. Тело у всех затекло. Шея ныла, спина болела, суставы скрипели. Строчки сливались перед глазами.
Незадолго до семи вечера Алексис окликнул Сеньона:
– Мы внесли в Analyst Notebook всех поставщиков, которые в последнее время предоставляли услуги двум первым жертвам Фантома?
– Да, внесли всех, чьи следы смогли обнаружить по счетам, и я включил даже тех, чьи рекламки лежали на холодильниках или в ежедневниках.
– Программа не обнаружила ни одного совпадения?
– Ноль.
– Я запрошу банковские выписки Эймессисов, чтобы тоже ввести в программу. Вдруг получится. Должна же быть какая-то связь.
– Разве не это отличает серийных убийц? Они выбирают жертв без всякой связи. Поэтому их так трудно поймать.
– Да, но Фантом применяет один и тот же метод приближения к своим жертвам. Он проникает в их дома. Он знает, как это сделать, не повредив замок. Эксперты уверены, что замки не взламывались.
Алексис сосредоточился на этом моменте. Фантом никогда не менял свой подход. Возможно, он выбирал жертв не наугад, а только тех, к кому мог легко войти.
Постепенно жандармерия пустела, сотрудники расходились по домам. Отдел расследований тоже имел право на отдых.
Наконец Сеньон взялся за куртку.
– На сегодня с меня хватит, – сказал он.
Людивина последовала его примеру. Она подождала реакции Алексиса, затем покачала головой.
– Ты слишком выкладываешься, Алекс, – упрекнула она его с ласковой улыбкой. – Руководить группой не означает, что ты должен тратить на нее всю жизнь.
– А у меня больше ничего нет.
– У меня тоже.
– У тебя двое мужиков, ты не забыла?
Она пожала плечами.
– Пойду домой, поужинаю перед телевизором, – проворчала она. – И отлично отдохну. Да и тебе пора притормозить.
– Идите, идите, – замахал Алексис коллегам. – Я посижу тут еще немного, а через часик уже буду лежать на диване и жрать пиццу.
Людивина поколебалась, затем перегнулась через стол и чмокнула Алексиса в лоб.
– Ты сгоришь на работе, – тихо сказала она.
Оставшись в одиночестве, Алексис снова погрузился в списки имен. Три четверти были уже
– Вы все еще здесь? – раздался голос Микелиса из дверного проема. – Вообще не спите?
– Могу задать вам тот же вопрос.
– У меня тут никого нет. И нечем заняться, кроме как читать страницу за страницей. Жена и дети остались в Альпах.
У меня никого нет. Эта фраза то и дело звучала в разговорах. Как будто настоящая жизнь автоматически предполагала парное существование. Жить можно одному, но строить жизнь – только вдвоем. Алексису надоело это слышать.
Но в глубине души эти слова чем-то отзывались. Тоской. Пустотой.
– Скучаете по ним? – спросил он, пытаясь увести разговор от себя.
– Конечно.
После неловкой паузы Микелис спросил:
– А у вас никого нет?
– Нет.
– Пора искать. Иначе эта дрянь сожрет вас с потрохами.
– Насилие?
– Насилие. Оно как пролежень, знаете ли. Только появится – и начинает расползаться, расти. Семья – лучшее лечение.
– Так что даже тянет досрочно уйти на пенсию.
Фраза вылетела слишком резко и, на вкус Алексиса, прозвучала чуть агрессивно. Он опустил голову:
– Извините.
– Нет, вы правы. Семья расставляет приоритеты. Либо увязнуть и постепенно погрязнуть в социальных недугах, либо жить спокойно вместе с родными людьми. Я сделал свой выбор. Любой здравомыслящий человек поступит так же.
– А кто будет делать нашу работу?
– Вам нравится быть мучеником?
– Кто-то же должен.
– Тогда не вкладывайте в эту гонку все, что есть. Иначе к пенсии у вас не останется ничего за душой и никого рядом.
– Вот ради чего вы вернулись? Соскучились по мучениям?
Леденящий взгляд Микелиса вперился Алексису прямо в глаза.
– Не могу отрицать. Мы с вами оба знаем, что насилие – наркотик. Принимаешь дозу и тут же жалеешь об этом. Но это сильнее нас, не так ли?
Жандарм кивнул:
– Идите спать, Алексис, сон всегда был лучшей защитой от того, что вы ищете.
Микелис уже собирался повернуться и уйти, когда молодой человек окликнул его:
– Что же мы ищем?
Микелис полуобернулся к нему. Он глубоко вздохнул.
– То, что живет в каждом из нас с незапамятных времен и что позволило человечеству подняться так высоко. То, что цивилизация приучила нас контролировать, то, что она притупила в нас со временем. И мы забыли, что оно живет глубоко внутри нас.