Сожженные мосты
Шрифт:
Частное совещание центристских партий прошло в традиционном месте – на квартире Ивана Ассигкритовича (вот же дал Бог отчество!) Корсакова, что на Фонтанке. В прошлый раз к нему земцев набилось около сотни, а в этот нас было от силы тридцать, но зато какие имена! От кадетов – Милюков, Шингарев, Вернадский, Кокошкин, Маклаков, Львов… От октябристов – Родзянко, Милютин, Александр Столыпин, младший брат премьера, Оболенский… И это только те, про кого я хоть что-то знал.
Начали с того, что каждому пришедшему предлагали распечатку программы-минимум, дабы он мог написать против каждого пункта «согласен» или «несогласен»
С кадетами у нас было практически полное совпадения, с октябристами – поменьше, да и амбиций у Гучкова с Родзянкой было побольше. Но они довольно быстро просекли, что против блока «небесников» и кадетов играть будет ой как непросто, и пошли на соглашение. А в качестве подслащения пилюли им обещали, что блок непременно изберет октябриста в председатели Госдумы. Там, помнится, как раз Гучков и подвизался, так что мы вообще ничего не теряли.
– Не слишком ли радикальная программа вышла? – все-таки высказал сомнения Вернадский уже по окончанию, когда некоторые участники начали расходиться.
– Радикальная, Владимир Иванович, у господ социалистов, да и то не у всех. А у нас предметная и осуществимая. И вот что я еще вам, господа, хочу предложить. Вы, может быть, знаете, что из поездки по Европе я привез не только охапку лавров и славу, но и пять заводов.
– Однако! – воскликнул князь Львов.
Ага, не все о тяжелой крестьянской доле рыдать, надо и промышленность развивать.
– Оптический, двигательный, химический, телефонных аппаратов и аэропланы строить. Но последний маленький, мастерская пока. И нужно найти место, где их поставить. И вот что я надумал – поставить их вместе, на Волге, чтобы железная дорога рядом была…
– Зачем же вместе? – удивился Оболенский. – Страна большая, найдется куда раскидать.
– А затем, чтобы из города этого создать прообраз России будущего. С полноценным земством, с образованными рабочими, с профсоюзами, с восьмичасовым рабочим днем, без различия между подданными империи и так далее.
– Не дадут, горой встанут, – скепсис Шингарева разделили еще несколько человек.
– Дадут. Правительство поддержит, ему эти заводы ой как нужны, а тут всего один город в обмен. Государя императора… – при этих словах собравшиеся напряглись, – …я уговорю. Опять же, вокруг города провести аграрную реформу образцовым порядком и посмотреть, что из этого выйдет. Получится в одном месте – значит, можно так и по всей стране. Развернем профсоюзы да крестьянские общества… И еще одну думку хочу там попробовать, не ополчение наше липовое, а добровольные стрелковые клубы, как в Англии и Германии.
– Да вы что! Правительство и так напугано событиями последних двух лет, а вы рабочих вооружать!
– Никто никого не вооружает. Оружие хранится в клубах, в опечатанных караулках. Принимают туда членов благонамеренных, доброго поведения и по согласию с полицией. Войну-то мы даже малую проиграли, а ну как
Расходились задумчивые.
Фраза про покупку дворца оказалась пророческой. Не прошло и двух дней после совещания, как прислали мне приглашение пожаловать в Юсуповский дворец на частную беседу. Я так прикинул – не иначе к Зинаиде Николаевне, она там серьезными делами занимается, муж все больше по службе солдафонствует, а Николай с Феликсом по молодости еще не допущены.
Подкинул работки Распопову с Ароновым, отписал, что буду в пятницу, раньше никак, и только собрался заняться выборными делами, как затрещал телефон. Самолично княгиня Юсупова уговаривала приехать как можно быстрее, не иначе сильно припекло. Сговорились на послезавтра.
Прибыл без суматохи, в три пополудни, солидно, на авто, через парадный въезд. Самобеглая коляска провезла меня через дворцовый парк на парадный двор, окруженный каменными стенами с колоннадой, прямо к главному подъезду. Вот странно – фасад у дворца выходит на Фонтанку, въезд с Офицерской улицы, а главный вход – вообще со двора. Ну тут за сто пятьдесят лет реноваций и перестроек еще и не такое накручено, одна каланча над зданием чего стоит.
Княгиня, несмотря на очевидные старания, выглядела плохо – такое впечатление, что всю ночь рыдала. Хм, странно… никаких слухов о Юсуповых не ходит, все у них в порядке…
– Григорий Ефимович, спасибо, что приехали!
– Ништо, дело говори, времени мало.
– Беда у нас… дом проклят…
– Как это?
– Как при вас картина загорелась, так и пошло. За последние месяцы два пожара, муж мой на лестнице поскользнулся, ногу сломал, горничная от лихорадки в три дня сгорела… крышу чинили, так мужик артельный упал и разбился насмерть, в конюшне две лошади пали…
Вот так вот, в одном ряду – что мужик с крыши, что лошадь. Но вообще мне кажется, что Юсупова под воздействием моего прошлого «явления» просто подверстывает все события под идею «проклятия».
– Молились? Пост блюли? – перебил я поток жалоб.
– Освящали дом, молебны заказывали, но вчера… – всхлипнула Зинаида Николаевна, стремительно выдернула кружевной платочек, прижала к глазам и заплакала.
– Ну, ну, матушка, не изводи себя, договори.
– …Вчера… вчера… взбесился Клоун…
– Кто?
– …бульдог Феликса… – она снова заплакала, – взбесился, порвал сыну руку, бросался на всех, пришлось пристрелить… Сделайте что-нибудь, Григорий Ефимович! Не могу тут больше жить!
– Я только помолиться могу. Но молитва моя не сильней освящения, тут своя вера нужна. Крепко в православии стоять, соблюдать все установления, людям помогать. Хватит ли сил на такое? – ну, положим, сама Зинаида Николаевна сможет, она дама сильная и умная, а вот мужчины в ее семье на такое не способны.
И в подтверждение моим мыслям она отрицательно покачала головой.
– Хм… Лорд Фергюсон, – я для солидности произвел Кристиана в лорды, – дружок мой английский, в Лондоне баял, будто некий тамошний дюк, дабы избавиться от привидений, сдал свой дворец за один фунт в год Красному Кресту. Может, и вам отдать под приют или чего еще богоугодное?