Созвездие Девы
Шрифт:
Чью-чью, а мою жизнь в «добольничный» период сложно назвать интересной. Родилась, жила, училась, окончила школу, поступила в универ, закончила универ, приехала сюда. Классического улично-компанейского детства удалось избежать, дворовые компании как-то не привлекали. В свободное время я много читала, пять лет отдала художественной школе. Пыталась учиться музыке, но блестящая карьера пианистки заглохла в самом начале: помешало полное отсутствие музыкального слуха.
Институт – отдельная страница биографии, о нем можно написать целую книгу, не имея ни капли писательского таланта. Истории из жизни студентов не зря становятся анекдотами… На этом месте
– Ну а дальше ты и сам знаешь, – закончила я рассказ. Не в один присест – в свободное время. Трудно выделить минуты для долгих разговоров, когда практически каждая на счету.
– Получается, петь ты не умеешь? – спросил тогда Воропаев.
– Совсем, – грустно кивнула я. – Медведь не просто на ухо наступил – он, садюга, еще и потоптался.
Наша новая интерница, обещанная вышестоящими еще в январе-месяце, появилась в больнице погожим весенним утром. Толик и Славка успели бросить жребий, кем окажется новоиспеченная коллега: блондинкой или брюнеткой?
– Терпеть не могу блондинок! У меня от них чесотка и стригущий лишай: сразу кого-нибудь обстричь хочется, – заявил Сологуб. – Вер, не в обиду сказано. Но ты ведь у нас крашенная, нет?
– Во-первых, натуральная, – отрезала я, – во-вторых, не блондинка, а русая.
– Не суть. Блондинки интеллектом не блещут…
– Зато брюнетки – стервы, – припечатал Малышев. – Вспомни Сам-Знаешь-Кого!
– Так он же вроде лысый… – засомневался молодой и перспективный.
– Балда! Я про Ту-Чье-Имя-Нельзя-Называть, про нашу, местную. И Ермакову. Всем стервам стерва, скажи, Верк?
Новоприбывшая разочаровала обоих: она оказалась шатенкой. Сидящая к нам спиной девушка мило беседовала с Воропаевым, то и дело откидывая назад тяжелую копну волос. Погодите минуточку…
Клацнула дверь за Толяном, и интерница обернулась. На нас в упор глядели вишневые глаза Ули Сушкиной. Знакомые всё лица! Не ожидала вновь встретиться с бывшей одноклассницей и по совместительству злейшим врагом.
– Ваши товарищи по несчастью, Ульяна Дмитриевна. Слева направо: Ярослав Витальевич Сологуб, Анатолий Геннадьевич Малышев и Вера Сергеевна Соболева. Прошу любить и по возможности не жаловаться.
– Приятно познакомиться, – она всё так же противно тянула слова. – Рада встрече, Вера.
– Здравствуй, Уля, – не поддаваться на провокацию, не поддаваться…
«Вы знакомы?» – Артемий оставался бесстрастным, но в мысленном голосе слышалось любопытство.
«Было дело. Потом расскажу, это целая драма в истории Отечества. “Борьба за власть, дуракам везет, или по блату без мыла пролезу”»
– Ну что ж, на этом церемонии окончены, разрешаю приступить к непосредственным обязанностям. Малышев, мсье Дудкин от вас в восторге. Если и дальше так пойдет, он здесь пропишется. Напрягите серое вещество и гоните его в шею, весело и активно. Ярослав, который Сологуб, вам предстоит борьба с гражданкой Мейлер Л.В. из двадцать седьмой палаты. Поступила к нам вчера, аллергия со всеми вытекающими. Соболева – в педиатрию, Елена Юрьевна просила одолжить лишние рабочие руки. Лично я рекомендовал Малышева, но она почему-то отказалась. Наш молодой боец берет курс на сестринскую и дальше по списку. Будут вопросы – обращайтесь, наш девиз: «Один за всех». Повторять не требуется? Вот и ладненько, ценю понятливых.
«Жду не дождусь,
Забравшийся в форточку сквозняк ласково пошевелил мои волосы. Провела рукой по макушке, сдерживая улыбку. Дразнится.
– Вера! Вер, подожди!
Сама Ульяна Великая летит по коридору, пытаясь меня догнать. Приятно, черт побери! А чужие привычки заразительны, раньше я сказала бы «честное пионерское».
– Слушаю вас, Ульяна Дмитриевна.
– Ты сейчас куда? Может, выпьем кофе, поболтаем? – выпалила она.
– Извини, но с «выпьем кофе» у меня неприятные ассоциации, да и дела пока есть. Пригласи кого-нибудь другого, – посоветовала я.
Уля не обиделась: она была выше эмоций.
– Просто… ммм, понимаешь, я здесь никого не знаю, и…
– Вот видишь, есть чудесная возможность познакомиться. Мне, правда, некогда чаи гонять, а тот же Малышев до пятницы совершенно свободен, – я давно не испытываю к ней ни былой ненависти, ни презрения, но менять планы ради болтовни – увольте.
– Ну ладно. Как там в педиатрии? – Ульяна семенила следом, точно на поводке.
– Замечательно, – бросила я и прибавила шагу.
– Лучше, чем здесь?
– Не думаю.
– А я вот, представляешь, хотела в педиатры пойти, но тетя Кира отговорила. Вроде бы с детьми мороки больше, – тараторила приставучая коллега. Раньше она слыла молчуньей, слова не вытянешь, а тут, пожалуйста, целые водопады!
– Рада за тебя.
Тетя Кира…Эх, тетя Кира, попортила ты мне крови в свое время! Двоюродная тетка Сушкиной преподавала в нашей школе биологию с химией. Поначалу я даже сочувствовала Ульянке: вместо сказки на ночь – теория Дарвина, настольная книга – «Биология для поступающих в вузы», любимый фильм – «Экология на грани» или что-то в этом роде. Подобный подход, сами понимаете, имеет свою специфику, и чувство юмора у юного дарования отсутствовало напрочь. Казалось бы, из-за чего сыр-бор? Добрая Кира Денисовна, подгоняя наследницу под параметры, нещадно «валила» всех остальных. Новый конкурс для гениев – ждите снижения отметок. Не знаю, где тут логика и была ли она вообще, но по условиям успеваемость Ульки была обязана превышать среднюю класса. Чем ниже общая планка, тем легче выйти на финиш.
Но самое обидное не это. Если разобраться, всё это даже ерунда. Не хочу вдаваться в подробности, только после жестокой подставы мои отношения с классом резко ухудшились. Мои, Эллы и Наташи Кирсановой. Причиной послужило участие, под протекцией директрисы, в городской олимпиаде по химии. Мы с Наташей еще ездили на районную, а великая Сушкина осталась не у дел. Мда, лучше б не ездили: Ульяна и ее банда подхалимов этого так и не простили. А говорят, что отличники – самые мирные люди!
– Вер, я думаю, школьные дрязги – совсем не повод для ненависти, тем более теперь, – выдала активистка. Знает, собака, чье мясо съела.
– Конечно, Ульяна Дмитриевна, – ядовито пропела я, – воспоминания о выпотрошенных мышах в портфеле и суперклее в спортивной обуви – одни из ярчайших моментов моей юности, приятно освежить на досуге. Вряд ли Петька Жмот вспомнит, что было причиной, а ведь мышей потрошил именно он.
– Ой, ладно тебе, Соболева, – рассмеялась Уля, теребя пушистый локон. – Маленькая была, глупая, вот и ляпнула, что вы с Кирсановой…
– Но, несмотря на молодость, ты отлично понимала, во что это выльется. Счастливого кофепития, Уля!