Созвездие Девы
Шрифт:
Мама давно поднялась и уже вовсю колдовала на кухне.
– Доброе утро, – я привычным движением спихнула кота.
– Доброе. Дочь, можешь разбудить Анютку? – ей приходилось перекрикивать шипящую сковороду. Там что-то прыгало, щелкало и брызгало маслом. – Она просила.
Нехорошее слово в мой адрес, три тычка, пинок голой пяткой, и свежеразбуженная сестрица хмуро плещется в ванной. Сова – это семейное, наследуется независимо от пола.
– Мам, тебе в бассейн к девяти?
– Да-да, сегодня в девять. Потом на рынок хочу
Пока я уплетала гренки, а мокрая сестра – вчерашнюю пиццу, мама, мелодично напевая, собирала сумку. Плавать она любила не меньше, чем готовить.
– Щас будет «Миленький», – шепнула Анька.
Из родительской спальни донеслось: «Миленький ты мо-о-ой, возьми меня с собо-о-о-ой, там, в краю далеком, буду тебе жено-о-о-ой». Я фыркнула в чашку.
– Она предсказуема, – закатила глаза Анютка, – сначала поет про «Миленького», потом – про «Аврору», а в конце – про челны какие-то. Ты, кстати, не знаешь, с чем едят эти самые челны и кто такой Стелька Разин?
– Не «Стелька», а Стенька, тундра. Степан Разин. А челны – это лодки.
– А-а. А я-то думала, при чем тут стелька? – хихикнула сестрица и нарочито фальшиво пропела: – Милая моя-а-а, взял бы он тебя-а-а-а, да там, в краю далеком, есть у него жена-а-а. Вот она, судьба-проститутка: живешь с одним, а тянет к другому, у которого «жена-а-а».
Я уткнулась в свою тарелку. И хорошо всё у нас, и спокойно, и жена – практически не жена, но на душе почему-то тоскливо. «Виновата ли я, виновата ли я?..» Виновата, еще как виновата! Влезла свинячьим рылом…
– Про тебя, Верка, и ухажеров твоих вообще куча песен, – рассуждала Аня, дирижируя куском пиццы, – от «Пять причин» до «Как ты не крути, но мы не пара, не пара…». Есть еще «Мама, ну не виноватая я…», только у нас дочерей поменьше.
Предпочла не объяснять ей, что мой репертуар сменился в рекордные сроки. Чего я только не переслушала за последние полгода, начиная от попсы и заканчивая Моцартом. Попса лила бальзам на раны (не у одной меня проблемы!), а классика успокаивала нервы. Сейчас, правда, ограничиваюсь Моцартом – песенки про «кровь-морковь-любовь» за километр отдают фальшью. Одна форма и никакого содержания.
После ухода любимых родственниц я провела ревизию холодильника. Не так уж и плохо, можно пирог с капустой испечь. Муки после пицц осталось предостаточно, на целый батальон хватит. Замесила тесто, покормила кота, попутно расставила по местам вещи и протерла пыль. Вопрос: «что надеть?» поставил в тупик. За эстетическими думами я чуть не проворонила пирог, и проблема решилась сама собой: оденусь по-домашнему, не по подиуму ходить. Да и меня уже видели во всех возможных образах и ракурсах, разве что не голой. Хотя… Чувствуя, как покраснели уши, слегка дала себе по лбу за крамольные мысли.
Провозившись с волосами, я плюнула и заплела их
В десять-двадцать пять в дверь позвонили. Привыкнув к тому, что звонок сломан, не сразу сообразила, что звонят к нам.
– Я уж подумал, что ты сбежала с мамой, – сказал Воропаев вместо приветствия. – Вполне себе жизнеспособная версия.
– Просто к нам не звонят, к нам тарабанят и топают, – смущенно пояснила я. – Проходи, пожалуйста. Куртку лучше на вешалку.
В прихожую выскочил кот. Завыл, метнулся было обратно в комнаты (чужих он как огня боялся), но, принюхавшись, подошел ближе.
– Знатный зверь! – присвистнул Артемий, потрепав Наполеона по макушке. – Наш Профессор раза в два меньше. Чем вы его кормите?
– Всем, вообще всем. В гастрономическом плане Бон-Бон всеяден. Странно, он тебя совсем не боится. Обычно в диван прячется, а к тебе вышел.
– Повезло, что он не собака: те меня терпеть не могут.
– Почему?
– А кто их разберет? Пойду руки помою.
Я отнесла в кухню презентованный пакет, не слишком объемный, скорее, наоборот. С немалым удивлением достала оттуда коробку моих любимых конфет, кулек «Кураги в шоколаде», крупные апельсины – такими убить можно, – зеленые яблоки и три знакомых мне тетради, завернутые в отдельный кулек. Интересно, и как всё это туда влезло?!
– Слабенький расширяющий заговор, – объяснил Артемий. – Хватает часов на двенадцать, поэтому главное – не забыть вытащить.
– А если не вытащить?..
– ..То не вытащишь уже никогда, а какой-нибудь пингвин среди бескрайних льдин будет благодарен за игрушку. Ну, или дикарь в лесных дебрях, здесь не угадаешь.
Заманчивые перспективы, однако! Никаких тяжелых сумок, всё в одном пакете умещается. С моей любовью к масштабным сборам – незаменимая вещь. Жаль, что срок действия маленький, чемодан в дорогу не соберешь.
– Есть заговор на сутки, на неделю и на двадцать один день, но они сложнее. Опять же, подпитывать их приходится… Хм, с дикарями, пингвинами и пакетами чуть не забыл.
Воропаев сжал и сразу разжал ладонь, появившийся лепесток обернулся букетом. Неизвестные мне цветы, светло-сиреневые с розоватыми краями лепестков, напоминали лилии, но было в них что-то и от тюльпанов. Квартиру наполнил изумительный весенний аромат.
– С-спасибо, – я не знала, что обычно говорят в таких случаях. Цветов мне не дарили, принимать букеты не умею. – В нашем мире можно найти такое чудо?
– Если знаешь, где искать, – моя удивленная физиономия заставила его улыбнуться. – Распускаются в марте и цветут довольно долго. Поставишь их на солнечную сторону – простоят до июля.