Созвездие Девы
Шрифт:
Оставив в ординаторской прилипчивую коллегу, я отправилась в тринадцатую палату. Туда обычно клали язвенников или диабетиков, поэтому гадать над диагнозом не придется. По дороге заглянула в сестринскую за новым халатом. Мой напоминал тряпку линялую, а пользоваться магией без особой необходимости не хотелось.
– Ухайдокала его совсем! – сокрушалась Авдотья Игоревна, разглядывая пострадавшую «униформу». – Везет тебе, как утопленнице: то стошнит кого-нибудь, то еще хуже…
– Просто она людей лечит, теть Дунь, – хихикнула Таня-санитарка. –
– Я-те дам тетю Дуню! Бери свои перчатки и шуруй работать, – шутливо замахнулась на нее старшая медсестра. – В четвертой вазу крякнули, как раз по твою душу. Там местная певичка лежит, в букетах тонет, вот они и падают. Шуруй, шуруй!
Халат мне выдали вместе с просьбой беречься и пригласить Карину на разбор полетов, если вдруг встречу. Тайчук на пути не попалась, а вот пища для размышлений…
По коридору третьего этажа семенила девчонка лет пяти-шести с торчащими в разные стороны косичками и светло-розовой пижаме в полоску. Спешащие по своим делам сотрудники не обращали на нее внимания. Мало ли, куда послали, на процедуры там или на флюорографию?.. Хм, пятилетнего ребенка с хитрющими-прехитрющими глазками?
Я нагнала ее у лифта.
– Куда бежим?
Девчонка пискнула, вывернулась и шмыгнула за угол.
– Там тупик, – крикнула я вдогонку и осталась дожидаться беглянку у лестницы.
Долго ждать не пришлось: девчурка подергала запертую дверь кладовки, попыхтела и вернулась. Насупив светлые бровки, она хмуро глядела на меня и пинала батарею.
– Обратно поведешь, да? А я не пойду! Там скучно и воняет таблетками! И в попе дырки делают, – подумав, уточнила она.
– Во-первых, таблетки ничем не пахнут. Во-вторых, я даже не знаю, откуда ты удрала.
– Из больницы, – девочка уставилась на меня, как на ненормальную.
– Ясно, дитя педиатрии. Ну-ка пойдем…
– Тетя, – перебила хитроглазая, – не ругайся, ругаться нехорошо. Это папа ругается, ему можно.
– Как тебя зовут, такую шуструю?
– Вика Банько, – она вытащила руку из кармана пижамы и протянула мне для рукопожатия. – А тебя?
– Вера Сергеевна. Пойдем-ка со мной, Вика Банько.
– Не пойду, – заупрямилась находка, – мама говорит, что с незнакомыми тетями ходить нельзя.
– Мы вроде познакомились, – с улыбкой напомнила я, – и тебя наверняка ищут.
– Ну и что? Мама вечером придет, а тетку с иголками я боюсь: она дырки делает.
Напомнив себе о несчастном Титареве, который битый час дожидается лечащего врача, я собиралась позвать медсестру – надо же отвести ребенка, – но Вика вцепилась в рукав нового халата.
– Тетя Вера Сергеевна, не зови! Я ее боюсь, лучше с тобой пойду! Можно?
– В твою палату – можно.
– Тетки с иголками не будет? – деловито уточнила девочка.
– Не узнаем, если не пойдем. Давай руку.
– Я сама
– Как знаешь. Кстати, педиатрия – это не ругательство, так называют отделение, где лечат детей.
– А-а-а, – протянула Вика, семеня рядом, – тогда ладно.
Самое интересное, что отсюда до детского отделения минут шесть пешком. Сколько вприпрыжку, не знаю – не засекала. Шустрый ребенок, и сообразительностью природа не обделила.
Поравнявшись с лифтом, Вика вновь дернула меня за рукав.
– Давай на лифте, а? Ну давай! Пожа-а-алуйста!
Пришлось ехать на первый этаж, подняться на последний и только потом выйти на третьем. Девочка с обидой поджала губы.
– Я думала, будет быстрее…
– Это не скоростной лифт, – с деланной серьезностью объяснила я, – он всегда ездит медленно.
– Почему?
Каждый мой ответ сопровождался этим «Почему?». Вика болтала без умолку, тыкала пальцем в незнакомые предметы и спрашивала-спрашивала-спрашивала…
– Тетя Вера Сергеевна, а у тебя дети есть? – поинтересовалась девчурка, когда мы пропускали каталку.
– Нет.
– А почему? Ты не хочешь их иметь?
– Очень хочу, просто у меня пока нет мужа. У детей ведь должен быть папа.
– Ага, – подтвердила собеседница, ковыряя в носу указательным пальцем, – без мужа они не получатся.
– Ты знаешь, откуда берутся дети?
– Конечно, – важно кивнула Вика. – Их делают!
Стоит ли упрекать меня в том, что я поперхнулась?
– Только не знаю, где именно, – призналась девочка после секундной паузы. – Наверно, есть какая-то фабрика. Папа платит деньги, и ему выдают ребенка. Для этого он и нужен, потому что у мам денег нет.
Странная трактовка, верно? Пообщаться бы с ее родителями.
– Ты любишь детей, даже если они балываются? – продолжила допрос находка.
– Все дети балуются, но родители их любят. И я буду любить своих.
– Тогда можешь купить и мальчика, и девочку, но девочки лучше: они не балываются и не ломают игрушки. Когда найдешь себе мужа, скажи ему, чтоб купил девочку.
– Обязательно.
– Мама говорит, что без детей нельзя. Она говорит, можно жить без мужа, но не без детей, – Викины глазенки вновь заблестели: сквозь приоткрытую дверь она увидела УЗИ-аппарат, – Ой, а это что?
Беглянку я сдала из рук в руки доктору Матвеевой. Немолодая женщина рассыпалась в извинениях и благодарностях, строго зыркала на девочку, но та равнодушно ковыряла линолеум носком тапочка.
– Обыскались ее, всё отделение на уши подняли, а Вика к вам убежала! И как только додумалась?!
– Ребенок устал от уколов, – пояснила я, пряча улыбку.
– Так разве ж это уколы? – вздохнула Матвеева. – Комариные укусы. Вот у Маруси Яшниченко из соседней палаты действительно уколы. Полночи потом дитё плачет, стонет во сне…Ладно, Вера Сергеевна, у вас и без нас проблем хватает. Спасибо еще раз.