Созвездие Девы
Шрифт:
– Да что ты?! – прошипела Галина. – Семи лет, по-твоему, тоже не было? Они исчезли, испарились? Если ты сможешь забыть, то я никогда не забуду. С какой стати я должна уступать безмозглой курице, которая палец о палец не ударила, а просто подвернулась под руку?! «Всколыхнула светлые чувства»! Тьфу!
– Не оскорбляй человека, о котором не имеешь ни малейшего понятия. Во-первых, я не твоя собственность, как это не прискорбно, и раз кое-кто думает иначе, виноватых нет. Кто обо что ударил, а кто куда подвернулся – это уже доктор скажет, – Артемий чувствовал, что начинает злиться. – Во-вторых, зацикливаться вредно, навязчивая
– …но, несмотря на столь нежную привязанность, – перебила Галина, – ты бросаешь меня на произвол судьбы. Это не жестоко, нет?
– Если бы хотел бросить «на произвол», то выставил бы за дверь. Но ты почему-то до сих пор здесь, – резонно заметил Воропаев. – Тебе нужен не я, а стабильность…
– Ты не знаешь, каково это, – зашептала она, яростно комкая простыню, – без гроша в кармане, мокрой и голодной бродить по улицам в надежде спрятаться…
– Прекрасно знаю, и знаю также, каково идти домой, когда для тебя это смертельно опасно, вот только не пойти ты не можешь. Знаю, Галка, знаю, но не пора ли прекратить цепляться за старые комплексы? – устало спросил он. – Мы давно не те, что прежде. С чего тебе бояться нищеты? Квартиру продадим, на двушку в приличном районе вам хватит с головой, а я буду снимать…
– Какая жертвенность! И твоя принцесса согласиться? – саркастически ухмыльнулась ведьма, стремясь уколоть побольнее. – Привыкла, небось, к икре да небу в алмазах, и через недельку «рая» в коммуналке домой убежит, к папкиным кредиткам. Кому ты нужен будешь, Воропаев?
– Тебя это не касается.
– Да чхать мне на твою… – она грязно ругнулась в подушку, – …принцессу! Когда я разрешила завести любовницу, подразумевалось, что я не буду о ней знать! Квартиру он нам купит, алименты выплатит! А о сыне ты подумал?
– Помнится, ты не слишком заботилась о нем, когда материлась на весь этаж, – парировал Артемий с ледяным спокойствием. Появилось навязчивое желание постучаться головой об стенку. Или приложить Галину для профилактики.
– Тьфу ты, пропасть! С тобой невозможно разговаривать. Всё по-прежнему: развода не дам, делай что хочешь. Знаю я, что рано или поздно разойдемся, но нервы на прощание помотаю. Может, подустанешь и образумишься. Спокойной ночи!
Дверь приглашающе приоткрылась. Артемий сел на кровати и взглянул на жену. Он улыбался, в душе тоже был полный штиль. Как не надейся на победу, никто не отменял готовность к поражению. Еще месяц, три, год, но они разведутся. Не проще ли отступить и молча ждать, не нервируя ни себя, ни других? Или всё же стоит прибегнуть к угрозам, грубой силе, шантажу, как ему советовал адвокат? Галину и топором не пристукнешь, ничего ей не сделается. Внешность обманчива, испуганную голодную женщину давно сменила склочная баба, не уступавшая в хитрости и уме.
– Вечная битва между хотением и благородством? – догадалась Галина. – На одном плече чертик сидит, на другом – ангелочек с арфой, и оба тянут за уши. Тебе б родиться в Средние века, Воропаев, истинный рыцарь без страха и упрека! Не поднимешь руки на женщину, ты их только защищаешь, иногда оскорбляешь и совсем редко…
– А ты испытала на себе все три грани моего «рыцарства». Всё-таки женская логика – это страшная вещь, похуже атомной бомбы. От бомбы ты хотя бы
– Когда-нибудь – когда-нибудь, – ты скажешь мне спасибо. Дело здесь не просто в моем эгоизме и стремлении навредить, – Галина смерила мужа долгим взглядом и уже мягче добавила: – Я всегда желала тебе счастья, вот только ради твоего не хочу жертвовать собственным.
Я взбежала на нужный этаж, миновала кучу поворотов, едва не сбила с ног нашу старшую медсестру и, здорово запыхавшись, дернула за ручку дверь ординаторской.
– Наталья Николаевна, можно?
– Проходите, Соболева, – разрешила Полянская, не отрываясь от просмотра историй. – При всём уважении к доктору Воропаеву и лично к вам, должна заметить, что дисциплина хромает на обе ноги.
– Прошу прощения, – я пригладила взлохмаченную шевелюру, – этого больше не повторится.
– Охотно верю. Не будем терять оставшееся время и перейдем к распределению задач, – она сверилась с документами и ловким движением вернула на место очки. – Итак, ваши планы на сегодня: интерн Сологуб продолжает лечение Осеевой из девятой. Анализы готовы, предварительный диагноз подтверждаю. Интерн Малышев, вам новый набор: Свирский Константин Семенович, третья палата. Будьте осторожны, его постоянно рвет. Соболева и Юдинова, вам на выбор: Костромская и Титарев, шестнадцатая и тринадцатая палаты. Девушки взрослые, разберетесь…Ах да, помимо этого найдите время, чтобы заглянуть в лабораторию. Плановый медосмотр переносится на ближайшие три дня. Вопросы есть?
– Есть. Можно ж послезавтра кровь сдать? – жалобно хрипнул Толян. Выглядел он, мягко говоря, неважно: помятая, отекшая физиономия, в мешках под глазами впору картошку хранить.
Полянская цокнула языком.
– Нужно. В таком виде вас не то лаборанты – санитары испугаются. Постарайтесь лишний раз на глаза не попадаться. Вопросов больше нет? Тогда до вечера. График дежурств вы знаете и без меня, поэтому остается тот, кто по плану. Наказывать не буду, радуйтесь.
Она кивнула нам на прощание и отправилась к своему больному.
– Девчонки, сможете прикрыть на полчасика, а? Мне вот так надо, – Малышев провел ребром ладони по крепкой шее.
– Не вопрос. Ты к Печорину наведайся, он кучу способов борьбы с похмельем знает, – посоветовала я, – будешь как огурчик.
– А не стукнет?
– Не стукнет, он за свободу выбора. Лети уже, птичка «перепил», и помни про полчаса.
– Спасибо, Верк! – обрадовался Толян. – В десять буду, как штык, чесслово.
– Ну и нравы у вас тут, – презрительно фыркнула Уля. Это по мужу она Юдинова, а на самом деле как была Сушкиной, так и осталась. – Пьют, курят, приходят и уходят, когда вздумается.
– До тебя, знаешь ли, никто не жаловался. Не нравится – попутный ветер в спину, удерживать не станем, – буркнула я и после недолгих колебаний взяла себе историю Титарева.
– Всё равно беспредел, – Ульяна дернула подбородком.
– Спорить не буду. Держи Костромскую.
– А почему не Титарева? – нахмурилась она, справедливо ожидая подвоха.
– По кочану, Ульяна Батьковна, единственный возможный ответ на «Почему?» – вспомнила я дни минувшие. Настроение сразу поднялась. – Вариант на «Что делать?» вам вряд ли понравится, так что разрешите откланяться.