Спариться с бывшей
Шрифт:
Она приглашает мой язык в свой рот, проводя языком по моим зубам.
Я притягиваю ее ближе, мои прикосновения становятся грубее, я отчаянно хочу почувствовать все, что могу, пока это длится.
Я почти хочу, чтобы все было быстро, чтобы мы выбросили это из головы и вспомнили, что мы всегда были ошибкой, что химия со временем проходит. Но еще больше я хочу продлить этот момент, по-настоящему засвидетельствовать каждое мгновение. Если бы у нас действительно был еще один раз, то действительно не торопиться.
Я обхватываю ладонью ее грудь, нащупываю большим пальцем сосок и перекатываю его до тугого
Я обхватываю ее задницу и притягиваю к себе, сжимая в ладонях ягодицы через джинсовые шорты. Затем я нахожу одно из моих любимых мест для поглаживания, маленькую складочку между изгибом ее попки и пышными бедрами. Это дразняще близко к ее центру, уже влажному и жаждущему. Мои когти начинают вырастать из кончиков пальцев как раз в тот момент, когда я думаю о том, как стащить с нее шорты. Ткань ее нижнего белья легко цепляется за них, и я думаю, что, возможно, случайно порвал его. Черт.
От таких прикосновений к ней мне становится слишком жарко, как будто в венах разгорается жар. Тело угрожает измениться, мышцы горят желанием растянуться в форму, которая теперь кажется более естественной.
Я снова чувствую себя подростком, который вот-вот кончит себе в штаны от одного прикосновения, и все потому, что девушка, которой я одержим, сидит на мне верхом. Интересно, знает ли она, как легко может превратить меня в жалкую лужицу желания и потребности в ней.
Боже, я действительно собираюсь кончить в штаны, как неопытный щенок, потому что в шов моих джинсов упирается новая толщина. Черт возьми, мой узел.
— Мы не можем этого сделать, — выдыхаю я, отстраняясь от нее. Прежде чем я могу даже предложить, что, может быть, я просто буду лизать ее, пока она не сможет больше этого выносить, моя кровь кипит от этих мыслей, и я понимаю, что не смогу контролировать себя и удержаться от превращения, если мы попытаемся.
Она отстраняется, ее грудь вздымается от дыхания, на лице медленно появляется замешательство, когда она понимает, что я имею в виду. Я закрываю глаза, потому что не могу смотреть на нее и сохранять свою решимость. Я знаю, что это полная противоположность тому, что я только что сказал, и что я не могу объяснить, почему передумал.
— Нет, мы не собираемся снова быть вместе. Шон, я ни о чем подобном не прошу. Мы бы не стали этого делать, — говорит она, объясняя так, словно я что-то неправильно понял.
— Нет, нет, мы бы не стали. Но мы не можем сделать это просто по старой памяти.
— Ты не хочешь?
— Это было бы ошибкой, — вру я сквозь зубы. Ничто в ней не могло быть ошибкой или неправильным выбором. Но мы не можем этого сделать. Я не могу подвергнуть ее такой опасности. С появлением узла, и моим волком, готовым искать пару, я не уверен, что она будет в безопасности, если мы пойдем дальше.
— Ты не хочешь.
На этот раз ее голос чуть дрожит.
Я слышу в этой фразе вопрос, который она действительно хочет задать. Я тебе не нужна?
— Нет, нет, хочу. Поверь мне, — умоляю я
Элиза кивает и слезает с моих колен, но в ее глазах боль, которую она пытается скрыть. Я встаю, каждое движение неуравновешенное. Я ничего так не хочу, как прижать ее к себе, снова поцеловать, и сказать ей, что мне жаль, среди всего, что я всегда хотел ей сказать.
Но я не могу. У нас этого больше нет.
Итак, я покидаю коттедж Элизы, на самом деле не зная, куда еще пойти.
Рядом с ней никогда раньше не было подобного, не было узла. Но это не может быть Элиза, просто не может. Я бы знал. Это могло произойти, когда мы встречались, или в тот год, когда мы были женаты.
Если бы я собирался завязать узел в Элизе, это произошло бы восемь лет назад.
16
Элиза
Осенние листья хрустят под ногами, когда я выхожу из пивоварни и проверяю телефон, ненадолго отвлекаясь от своих обязанностей по кейтерингу. Несмотря на то, что я обслуживаю свадьбу Хейз, на кухне пивоварни промышленного размера есть необходимое мне пространство и оборудование. На самом деле, это не так уж сильно отличается от обычных еженедельных кейтеринговых мероприятий здесь.
Мои руки были слишком покрыты засохшей глазурью, когда в заднем кармане завибрировал телефон, и я не могла проверить сообщения. Я делаю глубокий вдох, вспоминая череду неотвеченных мамой звонков за последнюю неделю и единственное сообщение, которое я получила.
«Извини, это была напряженная неделя».
Я не хочу ей больше звонить.
Думаю, еще несколько месяцев назад я испытала бы облегчение, увидев, что она пытается ответить мне, прилагая небольшие усилия, чтобы напечатать сообщение, даже если только для того, чтобы сообщить плохие новости. Я не могу заставить себя чувствовать вину за то, что была бы бесстыдно взволнована, если бы мама не забыла пригласить меня на чьи-то похороны, например.
Она никогда не была человеком, к которому можно было бы прибежать и надеяться на поддержку, пока выплакиваешь ей все свои беды. Перспектива перезвонить ей так же тяжела, как и все остальное, что я чувствовала в последние несколько дней, запутавшись в своих чувствах к Шону и его семье.
Но прямо сейчас ее внимание — это не то, чего я хочу. Возможно, какая-то глубоко спрятанная часть меня хочет чувствовать, что я не одинока во всем этом, что я могла бы просто переложить основную часть эмоционального бремени на кого-то другого или просто иметь кого-то, на чьих коленях я могла бы поплакать некоторое время.
Но моя мама точно не была этим человеком, и никогда им не будет. Мне просто придется справиться со всем самой.
Я переключаюсь на прокручивание сообщение в своем почтовом приложении, уделяя еще несколько минут себе, прежде чем вернуться. Пара старых клиентов устраивают мероприятия, которые я могла бы обслуживать, одна сказала, что порекомендует меня подруге, у которой есть более долгосрочная работа.
И после того, как Шон отверг меня прошлой ночью, я благодарна за толику надежды на жизнь после Мистик Фоллс.