Спартачок. Двадцать дней войны
Шрифт:
— Не согласен! — твердо заявил майор.
— Ну и правильно. Они часть твоей юности.
— Зато в середке они — мыслители! «Волны гасят ветер» — мощь!
— Ага, — без всякого интереса поддакнул Грошев. — «Бог из машины», вопросы без ответов… А о чем она, эта «мощь»? О том, что вот был такой эксперимент неизвестно кого неизвестно зачем? И всё?
Майор хмыкнул. Поскреб подбородок. И глубоко задумался.
— Давай лучше туранский дернем? — предложил он в результате. — Как-то оно понятней.
— Давай, — рассеянно согласился Грошев. — Но сначала скажи, чего это наш замполит третий раз туда-сюда пробегает?
—
— Что б ты знал о Маяковском, чучело? — все так же рассеянно пробормотал Грошев. — Он хотя бы пытался… и написал, что «в терновом венце революций грядет шестнадцатый год», когда в эти революции сам Плеханов не верил… Настоящего творца выдают прозрения, такие дела. А о том, что «вылазит мурло мещанина», он предупреждал, когда все упивались победой… и вообще…
Грошев привстал и помахал рукой.
Замполит выглядел бледным и растерянным.
— Выписали! — сказал он несчастным голосом. — Нас всех троих выписали! Предписание убыть в часть пришло! Как же так? У меня же спица в руке! Сергей, ты ж еще не восстановился?!
— Нормально, вот как, — хладнокровно оценил майор. — Мы все равно должны остаться на этой войне, такую судьбу нам прописали. Помнишь, я говорил, что все свои грехи мы оплатили сполна? Вот и не плачь.
— Да я и не… — пробормотал капитан и отвернулся.
— Уходите? — вдруг раздался хриплый голос.
Перед ними стоял необычно смущенный Харчо.
— Тогда вот что, — пробормотал он с кривой усмешкой. — Ребята просили передать… мы гордимся, что воевали вместе с вами! И еще…
Худой зэк поискал глазами, ловко сдернул с головы проходящей мимо медсестры шапочку, прикрыл ей свою бритую голову и бросил к виску жесткую изрубленную ладонь:
— Удачи вам. От всех — и от всей души.
— Ты чего творишь? — ахнула медсестра. — А ну отдай!
— Бери, — буркнул Харчо и сунул в руки женщине шапочку. — Со своими офицерами прощался. Может, и не увидимся больше.
Медсестра замерла, приоткрыв рот.
— Девочки! — вдруг пронзительно закричала она. — Спартак уходит!
После чего порывисто подшагнула к Грошеву, поцеловала и убежала, вытирая слезы. И почти сразу набежали остальные медсестры, и действие многократно повторилось в разных вариациях.
— Да ну на!.. — только и выдавил изумленный майор.
Глава 11
День тринадцатый
— Штурмовать далеко море посылает нас страна… — печально прогудел майор. — Штурмовать далеко море…
— Серега! — возмутился замполит. — Ни в одну ноту не попадаешь!
— Попадаю, — меланхолично отозвался майор. — В первую. В остальные — да, уже не очень. Так я и не снайпер. Молодые капитаны поведут наш караван… молодые капитаны поведут наш караван…
Ствол поваленного снарядом тополя нагрелся на нежданном осеннем солнце, и сидеть было даже приятно. В любом случае — гораздо приятней, чем валяться под обстрелом в грязи. Так что офицеры сидели, давали отдых натруженным ногам и разглядывали страшный, разрушенный обстрелами город.
— Штурмовать далеко море… — прогудел майор и достал сигареты, — посылает нас страна…
— Ты же не куришь, —
— Да я парень простой, хочу — курю, хочу — не курю, вот и курю, — пробормотал майор и с удовольствием затянулся.
— Как в анекдоте про Фурманова? — хмыкнул Грошев.
— Это где «закуришь тут, когда знамя полка просрали»? — уточнил майор. — Ага, типа того.
Посмотрел, прищурившись, на обгорелые остовы зданий на горизонте и задумчиво прогудел:
— Молодые капитаны поведут наш караван… Слышь, капитан? Ты и поведешь.
— Серега, что случилось-то? — серьезно спросил замполит.
— Что? Да многое. Вот, крушение мечт случилось. Как-то вдруг осознал, что войну-то мы проиграли.
— В смысле?! Мы наступаем!
— На коромысле. Речуги солдатам задвигай, я сам так умею. Не, точно так, конечно, не умею, совесть не позволяет… но теоретически могу. Я ведь в армию шел побеждать. У нас лучшие в мире танки. Истребители кун знает какого поколения, невидимые и беспощадные. Стратегическая авиация, не имеющая равных. Неисчислимые бригады десанта и морской пехоты. Наш автомат вообще на гербах государств! Но вот началась… не война даже, а так, войнушка… и как начали нас миндячить. Какие-то сраные туранцы! Три года гоняют по степям, и все равно не признаем, что авиация наша бьет из тыла да с подскока, изредка и «на глазок», и остались солдатики на передовой без прикрытия авиации, и гробят их из всех стволов безнаказанно… Витя, мы же с тобой знаем, что склады разворованы, новейшие танки проданы на экспорт, а пороховые заводы попилены на металлолом. Все знают. И молчат. Типа, все нормально, армия сильна и непобедима. Только тепловых прицелов нет. РЭБа нет. Связи нет. Техники для эвакуации раненых нет… Ничего нет, кроме мужиков. Даже цели войны нет. И наступаем мы, выстилая степь телами. Жарко расцветут по весне тюльпаны, кровавыми неоглядными полями…
— Серега…
— Это, Витя, поражение. Страшное. Даже если наступаем. Даже если победим. Знаешь, как-то это… немножко неприятно, когда вдруг осознаешь.
— Ты чего? — настороженно спросил замполит. — Я тебя, конечно, не сдам. Но пургу несешь. Цель войны нам в самом начале обозначили.
— Врали, — меланхолично отозвался майор. — Если б так, мы бы сейчас туранские столицы крошили. Ничего ж не мешает. А они стоят, сияют. Даже ночное освещение не выключают. А мы «выдавливаем» от границы. Ползком через горнопромышленные районы. Когда вокруг степи — обходи не хочу. Получается — договоренности. Туда нельзя, а вот сюда можно… Офицеры заворовались, военка развалена… Не, Витя, я шел служить родине совсем в другую армию. В общем, ты как знаешь, а я проиграл. С чем себя и поздравляю. Лейся, песня, на просторе, не горюй, не плачь, жена… Эх. А жены и нет…
— Не, я лучше побуду победителем! — твердо сказал замполит. — И тебе советую.
— Будем считать, к плохим новостям ты нас подготовил, — хмыкнул Грошев. — А товарища капитана даже запугал. Теперь говори, что в штабе полка такого случилось, что запел.
— Проницательный, сука, — вздохнул майор. — Или подслушал? Особисты тебе когда-нибудь уши оборвут. Да ничего не случилось, все пучком. Как и положено в армии. Дают мне роту. В роте — сорок рыл. И идем мы на боевое задание — отбить Дворец энергетиков. Это в центре Яманкуля, если что. Вот туда мы и идем. Сегодня.