Спартачок. Двадцать дней войны

Журавлев Владимир А.

— Я! — тут же вылез Скорпион и засуетился вокруг раненого. — Собирайся, братан, все будет пучком!

— И Болта по-хорошему надо возвращать. Обезножел, но если поддерживать и разгрузить, доковыляет.

— Я! — снова вылез Скорпион. — Мы ж с Болтом вместе!

— Лапоть, — решил майор. — Маршрут помнишь? Разгружайся, двоих поведешь. Доберешься — загляни в штаб, доложи обстановку. На отдых — по старым нычкам. Спартачок говорит — маршрут пока чист.

Скорпион суетился вокруг раненого и с отчаянной надеждой делал вид, что не слышит. Майор философски посмотрел

на него и отвернулся. Реалии войны — они такие… не очень чистые. Жить-то хочется, и хочется всем.

— Тогда поспешим, — озабоченно сказал здоровенный Лапоть. — Поднимайся, брателла. Последний рывок — и все, для тебя война закончилась. Соберись, ты же герой! Болт! Обколись на выход, быстро пойдем!

— А я? — дрожащим голосом спросил Скорпион.

— Чего встал? — тут же озверел Харчо. — Булат, подчиненного загрузи!

Майор похлопал бойца по здоровому плечу и пробрался на точку наблюдения. Если парень лежал здесь две недели, докладывал перемещения и его не засекли — место надежное.

Увиденное ему не понравилось от слова совсем. Не, бывало и хуже, но редко. Хуже — это на бетонный укреп идти в лоб. Дворец энергетиков — прочность, как и положено для общественных сооружений, с солидным запасом. В результате от обстрелов обвалилось перекрытие над концертным залом — и это всё. Мощный цокольный этаж, в котором располагались гардеробы и технические помещения — целехонек. Полуокна заложены бетонными обломками, в каждом наверняка огневая точка. Что творится с тыльной стороны дворца — не подойти и не узнать, в ближайших домах сидят туранцы. Собственно, они везде сидят. Наверно.

— Ну что, коммуняка, как думаешь — возьмем? — на всякий случай поинтересовался майор.

— Возьмем, если быстро. Только потом не выйдем.

— Вот и я так же считаю, — вздохнул майор и снова уставился в наступающие сумерки.

Площадь, чертова центральная площадь. И Дворец здесь, и городская администрация напротив — тоже ничего такое сооружение, надежное. И там наверняка сидят пулеметчики. И если Дворец взять нахрапом еще можно, то уже выйти — нет. Сколько останется в строю после штурма? Хорошо, если четверть. Одним отделением Дворец не удержать, слишком большой. Зайдут через непростреливаемые зоны и зачистят.

— А он нам действительно нужен, этот дворец? — задумчиво спросил Грошев.

— Приказ, — пожал плечами майор. — А приказы у нас… как наверняка и у вас. Не обсуждаются. Если про смысл интересуешься, то… ну, флаг наверху очень хорошо будет смотреться. Символично.

— Понятно, — буркнул Грошев и без перехода добавил будничным тоном:

— В подвал ребят не пускай. Там гражданские. Местные.

— Чего?! — вскинулся майор.

— Того. Забыл? У меня двенадцать генетических правок, и все встали. Я детский смех слышу. И разговоры.

— И о чем они там? — брякнул ошарашенный майор.

— О чем могут говорить люди, которые сидят полгода в подвале под обстрелами? — буркнул Грошев. — Сам подумай.

— Это что же — тот самый живой щит, о котором нам Замполлитра все мозги закапал? — пробормотал майор. — Не

врал, что ли?

— Это у людей ничего нет, кроме вот этого подвала. Кто побогаче — давно эвакуировались.

Майор подумал. Почесал подбородок.

— Ну и чего сидим? — в результате пробормотал он. — Идем на штурм. Где-то у нас ТМка завалялась, бросим на вход… Скорпиона отправлю, надоел, сука… Потом вломимся по-быстрому, ребята Булата через окна в административное крыло заскочат… ну а потом как сядем в оборону… ненадолго. М-да. Идем, коммуняка, нечего смотреть, прыгать надо. Готовность полчаса.

— Дай мне Харчо и Жутика.

Майор недоуменно вскинулся.

— Не отвлечем укреп в администрации — срежут. Не успеете через площадь пробежать. Я там три пулемета точно видел. Наверху сидят, далеко глядят.

— Вот с-суки… и что, в три рыла захватите администрацию?!

— Я сказал — отвлечем.

— Бери, — буркнул майор. — Что-то я уже не знаю, кто в роте командует… У вас в коммунизме всегда так?

— По рации маякнешь, когда будете готовы, мы с вами начнем.

— А успеете…

Майор обернулся. За спиной никого не было.

— И ты сука! — прошипел майор.

Повернулся, чтоб идти готовить личный состав к штурму — о остановился.

— С-сука…

Открытая площадь с пулеметными точками в цоколе ДК стояла перед глазами и не хотела уходить.

Подошел замполит, осторожно встал возле пролома. И уставился на площадь.

— Вот и я так же, — буркнул майор. — Стою и смотрю. И смотрю. С-сука…

— Даже если добежим и штурманем… — неуверенно сказал замполит. — Как мы там потом будем держаться? Со спальниками, сухпаем и БЗ быстро не побегаешь, а мотаться туда-сюда — кто нам даст? Как начнут охаживать со всех сторон! А без спальников и еды тупо померзнем за пару ночей…

— Кто добежит? — хмуро поинтересовался майор. — Ты? Ну, я еще. Может, Булат, он вроде спортсмен, в его племени все спортсмены. А остальные останутся на площади. А мы под стенами, вот и вся разница. Вот стою и смотрю. С-сука…

— Мне в штабе сказали, — тихо проговорил замполит. — Ну, по нашей линии… Там вообще-то неглупые люди сидят. Сказали — если истратится личный состав, можно отходить.

— М-да? Понятно.

Майор достал сигарету, покрутил и сунул обратно.

— Посылать штурмовые группы по пять-шесть бойцов?

Замполит неохотно кивнул.

— А потом оставить наблюдателя на точке, вон как того с перебитой рукой оставили, и отходить?

— Нас поймут, — тихо сказал замполит. — Витя, за две недели «ленточка» сильно сдвинулась. Мы сейчас по факту у туранцев в тылу. Как просочились — уму непостижимо. Дернемся на штурм — сразу покрошат… О, видишь? Они тут даже на машинах ездят и не боятся.

Майор подступил к пролому и вгляделся.

— Да ну на…

В сумерках от стены отделилась фигура, встала перед машиной и требовательно подняла руку. Скрип тормозов, недовольные голоса, стремительные движения… С изумлением офицеры наблюдали, как кто-то деловито выкидывает трупы из машины под стену.