Спартачок. Двадцать дней войны
Шрифт:
Негромко щелкнули три выстрела. Потом из темноты вынырнул Грошев, коротко бросил:
— Уходим.
Майор пристроился рядом с ним, хрипло поинтересовался:
— А стрелял кто?
— Сам как думаешь? — буркнул Грошев. — Туранцы планировали нас на отходе положить, типа в благодарность за гражданских. А у меня же слух. Пришлось нейтрализовать.
Сверкнуло и грохнуло на болоте, затем намного ближе, дважды громко рвануло на этажах. Грошев на ходу выпустил пару коротких очередей в темноту, свернул к зданию.
—
Майор с ходу нырнул в подвал, стукнулся обо что-то в темноте.
— Влево и к стене! — недовольно сказал из темноты Грошев. — Чего вы все на завал лезете?
Майор чертыхнулся, коротко подсветил себе фонариком, добрался до стены и с наслаждением присел. Рядом с тяжелым дыханием устроились остальные бойцы.
— Такую дичь творим! — с удовольствием подвел итог майор. — А ощущение странное… как будто не зря жизнь прожили. Теперь — не зря! Коммуняка, это ты заразу к нам притащил?
— Нет, это вы сами.
Даже в темноте чувствовалось, что Грошев улыбается.
— Чего?!
— Того. Называется — имперское сознание. Вы — имперцы. И сколько бы ни материли тупых чурок, все равно распространяете на них свои нормы. Потому что империя — это один закон для всех. И туранские дети для вас просто дети.
— Да ну? А чего я раньше таких позывов не ощущал? — не поверил майор.
— А это потому что военный. Военному надо пинка, чтоб шевелился.
По подвалу залетали легкие смешки.
— Ну вы даете, особая штурмовая! — раздался в темноте восхищенный голос.
Какой-то боец пробрался к стене, осторожно подсвечивая себе крохотным фонариком, присел на бетонный обломок.
— Лейтенант Козырь, — представился он и повторил с удовольствием:
— Ну вы даете! По минным полям — как у себя в огороде! Диверсов сопровождали, да? Всё, молчу-молчу, понимаю деликатность момента! Вас сколько прибыло на ротацию?
— Нисколько — неприязненно сказал майор. — Можем забрать твоих «трехсотых», не более четырех тел.
— Не, ребята, так не пойдет! Мои «трехсотые» еще днем убыли, наш командир бригады эвакуационную службу дрючит! А заполнить позиции некем! Некем, понимаете? В наступ пойдут — тупо проспим, потому что неделю на урывках!
— У тебя некем, а у нас БЗ, — буркнул майор. — Сам понимать должен.
— Серега, — негромко сказал замполит. — Мы же могли заблудиться. За ошибки бьют, но не убивают.
— Так-так-так… — пробормотал озадаченно майор. — Типа выдвинулись по приказу, но не туда? Ты считаешь, в штабе совсем дураки и у себя под носом колонну в три десятка тушек не заметили?
— Я считаю, на ЛБС бардак, — зло сказал замполит.
— Это точно! — вздохнул лейтенант. — Третью неделю сидим без ротации! Сухпай на части делим, вместо воды снег жрем.
— Это ты хорошо расписываешь тяготы и лишения службы, это ты молодец! — одобрил
— Так у крупняка два номера, — не понял лейтенант.
— Вот именно! А третий спит!
Бойцы после короткого совещания ушли к бункеру за боекомплектом и сухпаем, а майор благоразумно решил, что в эту ночь набегался достаточно, и удобно устроился на позиции возле «Грома». Кто-то заботливый натаскал картона, выложил меж завалов лежку и даже драным ковром сверху прикрыл — рай, а не война!
— Вот так бы лежать и лежать! — мечтательно сказал майор и поправил под головой кирпич. — И не верится, что завтра нас расстреляют… Но пока что мы живы. И что-то я не пойму: коммуняка, а как вы без денег обходитесь? Я, конечно, дурак и все такое, но читать умею — и как-то вычитал, что без денег у человека нет стимула работать. Типа, это и есть главная проблема построения коммунизма: чтоб работать без денег, нужно вывести новую породу людей, а ее не выведешь, пока не наступит коммунизм, а он без новой породы никогда не наступит… ну и дальше по кругу. Вот как у вас с этим?
— Серега, ну что у тебя за шило в заднице? — неодобрительно сказал замполит от пулемета. — С тебя наверняка все учителя вешались!
— И топились! — хладнокровно согласился майор. — Особенно физрук. Так как вы без денег, коммуняка?
Грошев, который свою полную выкладку без проблем протащил всю ночь на спине, отстегнул спальник, достал из бокового кармашка рюкзака три энергетических батончика, один передал замполиту, другой майору, экономно отпил из фляги, устроился на наблюдательной точке и лишь после этого спокойно отозвался:
— Да так же, как и вы. Все это враки пособников олигархата. И без денег можно работать, и деньги в коммунизме есть.
— Чего? — с удовольствием прикинулся дурачком майор.
— Того, — с таким же удовольствием хмыкнул Грошев. — Шкапыч, ты же военный. Ну какие у тебя деньги? Зато бесплатное питание, форма, проживание — вон, целую лежку в пользование выделили — и бесплатный проезд в любую точку страны на войну. И ничего, работаешь, честно работаешь.
— Ну, допустим, зарплата у меня тоже есть…
— Смех на палочке у вас, а не зарплаты. В мирное время контрактники за сколько пашут? За тридцатку в месяц? Два раза компанией сходить в ресторан. И таких примеров я тебе накидаю полный рюкзак.
— Сам накидаю, не дурак, — проворчал майор. — Но все равно без денег как-то не то! А с деньгами уже то! Не переубедил!
— Да есть у нас деньги, — усмехнулся Грошев. — Самых разных форм.
— О, вот с этого места подробно и по порядку! — оживился майор. — Про денежки я люблю! Вдруг доживу до коммунизма? Все дураки дураками, а я там уже все буду знать!