Спартак

Джованьоли Рафаэлло

Словно внезапный толчок вывел матрону из рассеянности. Лицо ее покрылось легким румянцем, и, устремив на гладиатора сверкающие черные глаза, она даже немного высунула голову из-за занавесок, чтобы видеть его и после того, как носилки отдалились от гладиаторов.

— Вот так штука! — воскликнул Крикс, от которого не скрылись эти несомненные знаки расположения знатной дамы к его счастливому сотоварищу. — Дорогой Спартак, богиня Фортуна, эта капризная и подлая баба схватила тебя за чуб, или, вернее, это

ты поймал за косу непостоянную богиню! И держи ее крепко, друг, держи так крепко, чтобы она оставила что-либо в твоих руках, если пожелает убежать от тебя.

И повернувшись к Спартаку, он увидел, что тот стоит бледный от волнения.

Спартак усилием воли овладел собой и с улыбкой, которой он старался придать возможно больше непринужденности, ответил:

— Замолчи же, наконец, сумасшедший! Что ты мелешь о фортуне да о чубе? Клянусь дубиной Геркулеса, — ты слеп, как андабат.

И, чтобы оборвать неприятный для него разговор, бывший гладиатор подошел к Луцию Сергию Катилине и тихо спросил его:

— Приходить мне сегодня вечером в твой дом. Катчлина? Тот повернулся и ответил:

— Да, конечно. Но не говори «сегодня вечером» — уже ночь, а скажи «скоро».

Спартак, поклонившись патрицию, отошел к Криксу. Переговорив о чем-то вполголоса, они пошли через Форум к Священной улице.

— Клянусь Плутоном!.. Я совершенно упустил ту нить, которая до сих пор вела меня в запутанный лабиринт твоей души, — сказал Бестия, смотревший с изумлением на Катилину, фамильярно беседовавшего с гладиатором.

— А что случилось? — спросил наивно Катилина.

— Римский патриций удостаивает своей дружбой низкую и презренную породу гладиаторов!

— Ах, какой скандал! — сказал, саркастически улыбаясь, патриций. — Ужасно, не правда ли?..

И, не дожидаясь ответа, прибавил другим тоном:

— Я жду вас на заре в своем доме: поужинаем, повеселимся и.., поговорим о серьезных делах.

Проходя по Священной улице по направлению к Палатину, Спартак и Крикс вдруг столкнулись с великолепно одетой молодой женщиной восхитительной наружности; в сопровождении рабыни средних лет и следовавшего за нею раба-педиссека она появилась оттуда, куда направлялись оба гладиатора.

Красота этой женщины с рыжими волосами, белоснежным лицом и большими глазами цвета зеленого моря заставила Крикса остолбенеть. Он остановился и, смотря на нее с изумлением, воскликнул:

— Клянусь Гезом! Какое чудо красоты!

Спартак, который, отдавшись грусти и размышлениям, шел с опущенной головой, поднял ее и посмотрел на девушку. Она, нисколько не обратив внимания на восхищение Крикса, пристально посмотрела на фракийца и, пораженная, будто узнав в нем знакомое лицо, остановилась, обратившись к бывшему гладиатору по-гречески:

— Да благословят тебя боги, Спартак!

— От

всей души благодарю тебя, — ответил, несколько смутившись, Спартак, — благодарю тебя, красавица, и да будет к тебе милостива Венера Книдская.

А девушка, приблизившись к Спартаку, прошептала вполголоса:

— Света и свободы, доблестный Спартак! Фракиец задрожал при этих словах и, с изумлением глядя на свою собеседницу, сказал:

— Не понимаю, что означают твои шутки, красавица.

— Это не шутки, и ты напрасно притворяешься: это пароль угнетенных. Я — куртизанка Эвтибида, бывшая рабыня, родом гречанка. И я тоже из сонма угнетенных.

И, схватив огромную руку Спартака, она с милой, очаровательной улыбкой пожала ее своей нежной и крошечной рукой.

Снова задрожал гладиатор, прошептав в изумлении:

— Она говорит серьезно. И она знает секретный знак.

— Я живу на Священной улице, близ храма великого Януса; при ходи, я смогу тебе оказать немалую помощь в благородном предприятии, за которое ты взялся.

И так как Спартак стоял в нерешительности, она прибавила нежнейшим голосом с милым жестом, откровенным и молящим:

— Приходи!..

— Приду, — ответил Спартак.

— Прощай, — сказала по-латыни куртизанка, приветствуя рукой обоих гладиаторов.

— Прощай! — ответил Спартак.

— Прощай, о самая божественная из всех богинь красоты! — сказал Крикс, стоявший рядом и не спускавший все время глаз с красивой девушки.

Не двигаясь с места, он продолжал пристально смотреть на удалявшуюся Эвтибиду. И кто знает, сколько времени он оставался бы в оцепенении, если бы Спартак не тряхнул его, сказав:

— Крикс, думаешь ли ты двинуться отсюда? Галл очнулся и пошел, не переставая оборачиваться время от времени. Пройдя шагов триста, он воскликнул:

— И ты все же не хочешь, чтобы я тебя назвал возлюбленным сыном Фортуны?.. Ах, неблагодарный!.. Тебе следовало бы, однако, воздвигнуть храм этой капризной богине, распростершей свои крылья над тобою.

— Для чего она заговорила со мною, эта несчастная?

— Я не знаю и не хочу знать, кто она; — я знаю только, что Венера, если она существует, не может быть прекраснее этой девушки.

В этот момент один из рабов, сопровождавших недавно Валерию, подошел к гладиаторам и спросил у них:

— Кто из вас Спартак?

— Я, — ответил фракиец.

— Твоя сестра Мирца ожидает тебя сегодня в самый тихий час ночи в доме Валерии: она должна говорить с тобою по неотложному делу.

— Хорошо, я приду.

Раб отправился обратно, а два друга, продолжая свой путь, скоро исчезли за Палатинским холмом.

Глава 5

Триклинии Катилины и приемная Валерии