Спасатель
Шрифт:
– Вот спасибо, - заблестели газа у мичмана.
Палатка в которой он лечился была армейская, на отделение. Но с деревянным полом. И белым хлопчатобумажным чехлом изнутри. Даже пол белой тряпкой покрыт, так что пришлось разуваться. Сам мичман лежал на железной кровати, утащенной нами из брошенного пионерского лагеря. На матрасе. Укрывшись по грудь простанью. Верблюжье одеяло по причине жары было сложено рядом на табуретке. Ещё тумбочка свежеструганная из дуба рядом стоит. Я только головой покачал – навьючили, видать, нашу пленную ««деревянную лошадку»» по полной программе.
–
– Не вижу водки, - улыбается Победа.
– Я пока еще не самоубийца, - отвечаю. – Увидит Васюк, убьёт. Вот выпишут, тогда напоминай хоть сто порций. Но у меня для тебя есть хорошая новость. Посоветовались мы с Тарабриным и решили создать простое паевое товарищество морской торговли. Я, Тарабрин и ты в равных долях. Мы на берегу, ты в море капитанишь. Счет в Барклай-банке в Лондоне.
– Почему именно в нём?
– Дык, он с тех времен до наших дней без перерыва работает. Есть ещё швейцарские ««гномы»» в долгожителях, но с ними тяжелее работать с моря. Далеко от портового берега да и филиалов они по миру не имеют. Но слушай дальше. Уставной фонд сто тысяч фунтов стерлингов. Тех самых, что мы с тобой у коминтерновского курьера конфисковали. Купим или закажем судно, какое скажешь, в пределах полста тысяч. Остальное – жалование экипажу, закупка товара, воды и еды. Оборотный капитал. Смотри не проторгуйся. Твои морские вояжи должны быть прибыльными.
– А вам с того что? В смысле здесь.
– Чай с Цейлона, - улыбаюсь. – Если боишься что останешься без вьюка, то на такое не рассчитывай. Но всё это обсудим потом. Думай, где барк твой лучше будет купить.
– Не барк, - Никанорыч мечтательно завёл глаза под брови. – Баркентину. На ней команды меньше будет. Четырёхмачтовую. Со стальным корпусом. И не покупать, а строить, наверное. Тут мне твой интернет нужен будет, прежде чем ехать ««на деревню к дедушке»».
– Ну, ты капитан, тебе и решать. А вот с временами обломись. Императивно восьмидесятые годы девятнадцатого века. Есть для этого стратегические соображения и нужен для этого нам там свой резидент в том времени.
– В Англии?
– На хрена козе баян? В Аргентине. Там как раз в это время начали приманивать эмигрантов со всего мира и землю раздавать, сколько обработать сможешь. Запасной аэродром для всех наших людей. Здесь сейчас Ледниковый период, возможны разные катаклизмы в будущем, когда лёд начнёт таять. Нам подготовка к спасению одной белорусской деревеньки и то во сколько геморроя вылилась. А тут два десятка тысяч населения, если всех брать.
– Я согласен, - ответил мичман. – Главное, в море буду. Под парусами. Как всегда мечтал.
– Вот и думай, пока бока отлёживаешь, что тебе необходимо будет. И не только о том сколько лычек на обшлага пришьёшь, - усмехаюсь.
– Табачку принеси, - попросил Никанорыч.
– Нельзя тебе курить с продырявленной грудью. Терпи, не то помрёшь.
Тут мичману принесли обед. Бульон из зайца и мелкие хлебные сухарики. Из белого хлеба. Никак
На выходе их палатки меня караулила Василина.
– Командир, - и эта фифа переняла такое обращение у Жмурова. В принципе понятно, в воинских званиях мы равны, а имя-отчество у меня несколько трудно выговариваемое. А тут вроде и уважительно и несколько на грани амикашонства, – Я тут заметила, что у большинства населения нет прививок от оспы.
– И? – поднял я бровь.
– Вакцину привезите, я всех привью. Самой выделить мне ее невозможно, так как тут у вас коров нет. А это очень опасная болезнь. Еще нужна вакцина против столбняка. Мало ли кто сучком ногу или руку пропорет.
– Ой, дочка, когда я тебя только обучу подавать заявки в письменном виде? У меня голова не Дом Советов.
– Давно готово, - вытащила она сложенные вдвое десяток листов бумаги из полевой сумки. – Тут вся нужная нам аптека.
Развернул, перелистал и от неожиданности присвистнул.
– А поменьше нельзя?
– Тут просто на все случаи жизни, - сделала врачиха круглые глаза.
– А ты в курсе, что у лекарств есть срок годности? – качаю головой.
– Проще будет экстренно смотаться, чем периодически упаковками выбрасывать то что ты тут заказываешь. Да и кошелёк у меня не бездонный. Были бы деньги с бахромой, было бы легче концы с концами связывать.
Усмехаюсь грустно. Вроде денег на первый взгляд у меня много, а за полгода больше миллиона долларов улетело, сам не знаю куда. Надо все траты записывать. А лучше бюджетировать, да на это времени нет. Как нет в колхозе и нормального бухгалтера.
– А вы разве лекарства покупаете? – столько удивления в глазах женщины.
Видать, уже кто-то проболтался ей о наших экспроприациях на американских складах.
– Представь себе: покупаю, в аптеках.
– Тогда я завтра дам два списка. Первый, что крайне необходимо прямо сейчас. Второй, то что срока годности не имеет. Тот же йод и зелёнка к примеру. Бинты и вата пока есть в достатке.
– У нас на складе лежит американский кумихром. – вспомнил я.
– Та же зелёнка, но красного цвета. Потряси Рябошапку на военные аптечки. Заодно сигареты у него возьмёшь американские, если понравились. Мне пока некогда за папиросами мотаться. Другие времена на повестке дня.
Монстру вёл сам. Напарником взял Мертваго за знание немецкого. И путь наш лежал в Прагу начала ХХ века, так как там я хоть немного уже ориентировался. Правда, чуток промахнулся по месту и выскочил в Моравии, откуда пришлось пилить до Праги больше ста километров со скоростью 12 километров в час. Местами по горной дороге. Благо ход у этой ««шкоды»» был довольно мягкий, а управление не тяжёлое. И дорога приличная. Но всё равно в гостиницу ввалились все в пыли и усталые вусмерть. Тут я только и понял почему Тарабрин всегда останавливался в самых лучших отелях. Ванна с горячей водой после такого путешествия – благо, которое тяжело переоценить.