Спасатель
Шрифт:
Прикинул я, что трофейное легче изымать со складов в самой Германии 1945 года. А американское проще купить в магазине в штатах с либеральным оружейным законодательством. Особенно, если закупки производить за пару лет до того как там же банк взять. Пожал плечами.
– Разве что карабины английские Ли-Энфильда для охоты. И патроны к ним 303-го калибра. Остальное без интереса.
– А разборки если с конкурентами? – спрашивает прапор.
– Для окончательных расчётов ничего нет лучше калькулятора Калашникова, - многозначительно
– ОЗК возьму, - вспомнил я про белорусских крестьян, которых хотел поставить на сбор соли. – Много, но в хорошем состоянии. При этом противогазы нам без надобности.
– Для охоты? – предположил прапор.
– И для неё тоже, - согласились мы.
Утром пришлось постоять в Сухарной балке, пока Пилипченко напрягает украинских матросиков на сбор железных бочек и их сортировку. А потом и погрузку в кузов КамАЗа.
В Микензевых горах также пришлось больше часа постоять под высоким обрывом, пока прапор куда-то бегал и с кем-то торговался.
Потом появился с бумагами в руках, залез к нам в кабину и показал куда, заезжать внутрь горы. При этом сам что-то перетирал на постах с караульными, тыча им в нос бумажками.
Заехали довольно глубоко в гору и там матросики залили нам все бочки фильтрованной флотской соляркой, даже без счетчиков – под пробку. А заодно и топливный бак грузовика долили до полного.
На расчёт залез в кабину целый капитан с малиновым просветом на погонах, но во флотской черной форме. С утра он видимор все же брился, но черная щетина уже пробивалась на его подбородке сквозь кожу, отцего челюсть его казалась синей.
Огляделся мелкими карими глазками.
– Кто купец? – спрашивает.
– Я, - отвечаю.
Капитан перевел взгляд на Машерова с Пилипченко.
– Так, а вы дембельнитесь отсюда по быстрому. Только далеко не уходите. И не курите на территории базы.
Когда в кабине мы остались вдвоём, капитан протянул мне потную ладошку и представился.
– Капитан Гальченко. Можешь звать Серёгой.
И назвал цену.
Я возразил что проще было на АЗС затариться. Не говоря уже про железную дорогу, где тепловозная солярка по качеству не хуже флотской, но дешевле.
Торговались полчаса, но пришли к общему знаменателю. В итоге бочка в 200 литров обошлась мне на доллар дешевле, чем брали снабженцы на ««зализнице»». У машиниста тепловоза напрямую можно было бы и вдвое дешевле взять, но не в таком большом количестве.
– А то что тебе в бак долили, считай подарком от фирмы.
– Убрал капитан в карман доллары и выпрыгнул из кабины.
На земле подписал какие-то бумаги Пилипченко и испарился.
В Сухарной балке на складах самого прапора забили пространство между бочками комплектами ОЗК в расчете на сто организмов.
Напоследок Пилипченко шепнул, пряча остатнюю пятидесятку доларёвую, выданную ««за куртаж»» уже после расчёта за ОЗК.
–
На том и расстались.
Продовольствие – это всегда хорошо. На американских складах многого нет для нас привычного. К примеру, гречки той же, пшенки, ««кирзы»» ячневой. Не мясом одним жив человек. И не яичным порошком.
На обратной дороге я вспомнил свой давний разговор со Жмуровым в начале его карьеры в нашем колхозе.
– Даже египетские пирамиды построить легко, - доказывал мне инженер. – Сложно прокормить такую ораву работников. Особенно такую кучу народа, что требовалась при тех технологиях. Так что твоя работа, командир, тут – главная.
Глава 18
Посередине совещания, посвященному планированию операции по освобождению белорусской деревни (дальше откладывать её уже было просто неприлично) в штабной палатке появился улыбающийся Тарабрин.
– Пляши, Митрий, - заорал проводник с порога. – Сын у тебя родился. В сорочке.
Все поскакали с мест, порываясь меня качать. Еле отбился.
Только Васюк, заметив мою некоторую нервозность в сборах, заметила.
– Командир, не торопись, поверь опытной бабе, что жене твоей сейчас не до тебя, так что поешь сначала, спокойно подарки собери, а потом уже отчаливай. Толку от твоей заполошности сейчас нет.
К обеду привели в общую столовую Баумпферда, который как историческую реликвию держал в руках зыбку для младенца. Из секвойи, да с резьбой затейливой.
Тут уж к поздравлениям подключился весь колхоз. И меня, как отца новорожденного, и немца с хорошей подарочной работой.
– Чтобы нашему роду не было переводу, - пожелали мужики, предвкушая дармовую выпивку от меня на радостях.
– Так не отставайте от меня, - щерю все зубы в дурацкой улыбке. – Отдельные дома будем строить только для женатых, чтобы было где детей рожать. Остальные зимовать будут в палатках.
У нас уже дюжина пар оглашена на последней воскресной службе как женихи с невестами, а этого мало. Даже если не считать женатых артельщиков.
– С тебя поляна, командир, - улыбнулся во все зубы Жмуров.
– Обязательно, - ответил я. – Но сначала наследника своими глазами посмотрю. А потом гульнём всем колхозом как положено.
Но прежде чем отправиться на Тамань, поделился своей радостью с раненым Никанорычем.
Мичман чувствовал себя уже лучше и врачиха не препятствовала нашей беседе.
После ритуальных похвальбушек и поздравлений, Никанорыч задал вопрос.
– Командир, я главного не пойму: почему именно Аргентина? Америка же большая. Еще Австралия есть мало заселённая. Почему не СаСШ? Богатая страна возможностей, как нам говорили.