Спасатель
Шрифт:
– Вообще-то я поляк, - спрятался я за своей легендой в США.
– Один чёрт с копами не дружный. К тому же байкер.
– Заешь тут какой-либо тихий ресторанчик, чтобы поговорить без лишних ушей? – предложил я.
– Садись, поехали, - распахнул он пассажирскую дверь своего ««проходимца»».
– Давай хотя бы познакомимся для приличия, - протянул я ладонь и представился – Ян Ковальский, но откликаюсь также на имя Митя.
– Джозеф, - пожал он мне руку, - Можно Джо. Но дед с бабкой называли меня Йоску.
– А фамилия?
–
– У деда была балканская, практически не выговариваемая нормальным человеком, фамилия, вот он её и поменял на короткую.
– А чем ещё знаменит твой дед?
– Тем что бочками задешево покупал сухое белое вино, которое производителю не удалось и гнал из него божественную ракию. Это тебе не американский говенный бурбон. Это амброзия. Особенно после того как ракия ««от гроздие»» настоится года три в дубовой бочке. Градусов в ней за семьдесят, а пьется как нектар без закуски.
Кресла кожаного салона были удобными. Сам салон просторным. Чувствовалось что за машиной аккуратно и с любовью следили. Дизель не ревел, а шептал. Хорошая регулировка определялась на слух.
В открытой забегаловке при АЗС под зонтиком отдельного столика разговорились, перекусив чизбургерами и попивая отвратный американский бачковой кофе.
Могучий бородач был по профессии кузнец. Но в прошлом году ипподром закрыли в городе и остался он без работы. Начал перебиваться случайными заказами, благо своя кузня есть на заднем дворе. Оградки там, фигурные светильники и прочие заказы по мелочи. Жене это не понравилось, что его заработки стали то густые, то пустые и она месяц назад подала на развод.
– А так как сука эта родом из Кореи, то заявила на предварительном слушании, что я её дискриминирую и унижаю на расовой почве, - добавил он и сплюнул. – Хоть в Африку беги. Не стало нормальной жизни в Штатах при этих гребаных демократах. Адвокат честно сказал, что моё дело дрянь, сожрут меня феминистки с дерьмом. И судья – баба, к тому же чёрная, чего раньше отродясь тут в Новой Англии не водилось. Вот и хочу я отбить себе хоть что-то.
И потёр большим пальцем об указательный с безымянным.
– А ты у нас прямо чистый ВАСП? [Сокращение. Дословный перевод: белый англосакс протестант] – спросил я ехидно.
– Куда там. – махнул он лопатообразной ладонью.
– Дед был цыган откуда-то с Балкан. Бабка – сербка. Мать, упокой её душу Господь, с местной фермы. Ее предки из Ганновера сюда перебрались еще в девятнадцатом веке. Дед меня ковать учил как только я подрос. Отец был дальнобойщик, кузню не любил. Воспитывал меня дед, пока отец колесил по Америке на своём траке. Вот мне и досталась вся цыганская наука.
Я вспомнил как в Болгарии покупал у цыгана на базарчике в Кюстендиле маленькие подковы для ишаков в качестве сувениров друзьям. Болгары ценили цыганскую кузнечную работу, хотя самих цыган откровенно не любили. А на ослах и ишачках западная Болгария
– А что, поближе жену возможности не было найти? – улыбнулся я.
– Да, тут такое дело, что я – наивный, считал, что азиатские женщины еще остались женщинами, такими как была моя мать, а не конями с яйцами как нынешние американки. А тут девочка приехала учиться к нам в колледж. Скромная такая. Застенчивая. Без особых запросов. А у меня расовых предрассудков нет.
– И как?
– Понимаешь, дурному любые бабы быстро учатся. Наши фемки еще активно обучают их на своих женских семинарах как мужиков облапошивать, чтобы при этом любая их подлость была по закону ««правильной»». А тут совпало получение ей гражданства с моей потерей постоянной работы. И понеслась манда по кочкам.
– Кузнец говоришь? – усмехнулся я. И тут же, боясь упустить такую пруху, предложил. – Поехали со мной. Контракт на пять лет без отпусков. Мне кузнец на конезавод нужен. Но предупреждаю сразу: глушь у нас такая, что ни телевизора тебе, ни интернета, даже радио не ловится. Спутники те места не покрывают. Зато охота с рыбалкой, каких в Америке уже не осталось. Даже на леопарда со львом лицензии брать не требуется.
Смотрю у мужика глаза загорелись. В яблочко! Такие навороченные джипы просто так для развлечения простые люди не покупают.
– А климат там у вас какой? – спросил он, даже не уточняя: где это ««у нас»».
– Да такой же как и здесь почти. Разве что глухомань и зимой снега побольше. Ну, как в Вермонте.
– Не пугает. Я вырос на ферме без телевизора.
– Электричества тоже нет.
– Добавил я.
– Тогда молотобоец будет нужен. – Выставил мой собеседник свой резон.
– Раз электрический молот не поставить.
– У тебя своя кузня есть? – переспросил я на всякий случай. Вроде он говорил, что есть.
– Своя, пока судебные приставы не описали. Но так… небольшая.
– Забирай с собой все оборудование. Дом, наверное, жалко будет бросать?
– Он все равно в залоге у банка. Так и так по бракоразводному процессу отберут.
– Дети есть?
– Слава богу, не сподобились. У жены учеба да карьера на первом месте. Я так… обеспечиватель ее хотелок. Где уж тут место детям.
– Тогда собирайся. И машина твоя при тебе останется. На ней и поедем.
– Сколько платишь за работу? – кто о чем, а американец сразу о деньгах, усмехнулся я мысленно. Но зашел с козыря.
– Десять сотен за две недели на всем готовом. Дом, кормежка, соляр для машины. Кузня вся на тебе. Починка сельхозтехники на конном ходу. Ну, и по мелочи там кузнечные работы. Обучишь ещё ремеслу парочку организмов молодых из моих людей.
– Маловато будет, - усмехнулся собеседник в бороду.
Вот наглец. Без долгов по кредиту, без оплат страховок и лицензий. С такой зарплатой у американца дай бог чтобы пять-шесть сотен в месяц на руках осталось.