Спасение Лоусона
Шрифт:
— Если я приду сегодня, Элли живьём сдерёт с меня шкуру?
Я усмехнулся.
— Не будь таким, чувак. Она больше не ненавидит тебя. Настолько сильно.
— Нет, после нападения, думаю, с ней всё в порядке.
Нападение.
Мне не нравилось вспоминать, как она кричала и бежала ко мне. Слезы катились из её глаз, когда она извинялась снова и снова. За что?
Я чувствовал, как моя жизнь ускользает. Моё тело обмякло, и я почти ничего не чувствовал. В уголках моего зрения потемнело, и я остро осознал, что приближаюсь к смерти. Было
Я боролся за Элли. За шанс всё исправить и подарить ей счастливую жизнь, о которой она всегда мечтала.
Чего я не ожидал, когда проснулся на больничной койке, так это чувства глубокой пустоты внутри себя. Мои эмоции иссякли. Врачи сказали, что я был в шоке и, вероятно, травмирован. Скорее всего, это было чувство самосохранения или ещё какая-нибудь психоаналитическая чушь, которой они хотели меня тогда накормить.
Если бы это было что-то подобное, это бы уже прошло, верно? Вместо этого я по-прежнему чувствовал тяжесть на плечах и злость… У меня были чертовы проблемы с гневом! Это не помогло, а Элли пошла и усугубила ситуацию, навестив Райкера. Я понимал, почему она это сделала, но кипел от ярости, услышав, что она вошла в его номер в мотеле. Меня так и подмывало пойти туда и выбить из него всё дерьмо, но я не мог.
Я был вынужден ждать.
Когда она вошла в дверь, весь мой гнев и иррациональный инстинкт хищника внутри просто обязан был, чёрт возьми, понять, не сделала ли она чего-нибудь, чтобы обмануть меня. Оглядываясь назад, я жалею, что не доверился ей. В глубине души я знал, что она бы ничего не сделала. Но годы, когда я слышал все эти сплетни, предсказывающие, что она изменит и бросит меня ради него, как только он выйдет на свободу, превратили меня в параноика. Особенно когда Мэтт открыл рот, чтобы сообщить эту новость. У неё был такой вид, будто она хочет его увидеть.
— Кстати, я перевёл деньги, — сказал Марко, выводя меня из задумчивости.
— Триста? — спросил я.
— Да, всё отложено в машине на стоянке R.
Вскоре после нападения мы разделили деньги. Пока я лежал на больничной койке, Марко всё раскопал на случай, если кто-то действительно всё узнал. Позже мы придумали места, о которых никто никогда не узнает. Мы никогда нигде не записывали местоположение. Потому что записать местоположение было бы так же глупо, как то, что сделал Рикардо со своей записной книжкой. Вместо этого мы полагались на свою память.
— Хорошо, — сказал я ему, решительно кивнув. — Это значит, что всё должно быть надёжно.
Если бы это было не так, я был бы грёбаным покойником.
***
Мужчины странно улыбались мне, когда я шёл в офис после обеда. Меня так и подмывало сказать им, чтобы они вывернули свои грёбаные глаза наизнанку, а иначе я сделаю это за них. Вместо этого я выдохнул сквозь раздражение и открыл дверь.
Моё внимание тут же привлёк тихий голосок. На полу рядом с моим столом сидели Кайден и Элли.
— А вот и он! — обрадовалась Элли.
Когда Кайден увидел меня, его глаза расширились, и он
— Папа! — закричал он.
— Что за сюрприз? — спросил я. Я действительно этого не ожидал. Они нечасто навещали меня здесь из-за плотного графика Элли.
— Рождение, — ответил он.
Я вопросительно поднял бровь, а Элли рассмеялась и перевела:
— День рождения. Он знает, что у тебя день рождения. Я подумала, что мы могли бы прийти и удивить тебя.
— Мой день рождения? Я даже не вспомнил.
— Озорной папочка, — подразнила она. — В любом случае он хотел тебе кое-что подарить. Кайден, что ты хотел подарить папе?
Кайден высвободился из моих объятий и подошёл к сумочке Элли. Она протянула её ему, он порылся и вытащил лист зелёной плотной бумаги. Он поспешил ко мне с широкой улыбкой Райкера на лице, от которой у меня участился пульс. Я взял у него листок бумаги и уставился на несколько круглых каракулей.
Я не знал, на что, чёрт возьми, смотрю, но поднял брови и уставился на Кайдена так, словно он был Пабло Пикассо.
— Это лучшая картина, которую я когда-либо видел в своей жизни, — сказал я ему и действительно это и имел в виду.
— В ней рассказывается история, — объяснила Элли, которая, казалось, была в восторге от этого. — О тебе. Как ты назвал папу, Кай?
Кайден застенчиво улыбнулся и, немного смутившись, прошептал:
— Гевой.
— Герой? — уточнил я.
Он кивнул.
— Он сказал, что ты герой и что он хочет драться, как ты, — объяснила Элли, тепло глядя на него.
Он никогда не видел меня в настоящем бою. Иногда приходил с Элли и наблюдал за моими спаррингами или помогал тренировать парней. Казалось, это его по-настоящему увлекало.
Я притянул Кайдена к себе и крепко поцеловал в щеку. Он обнял мою шею и поцеловал меня в ответ.
— Ты хочешь драться, как я, когда вырастешь? — пробормотал я ему. Он кивнул, и я усмехнулся. — Тогда ты будешь драться, как я. Я сделаю из тебя лучшего бойца, который когда-либо существовал. Настоящего. А не какого-нибудь глупого подпольного бойца вроде меня. Намного лучше.
Глаза Кайдена заблестели, и он с энтузиазмом закивал в ответ на все мои слова. Я поднял руки, как всегда делал с ним, и он сжал ладони в кулаки и неуклюже ударил ими в мои ладони. Его координация требовала доработки, но он старался изо всех сил, и, в конце концов, это было всё, что имело значение.
Мысль о том, что я буду заниматься этим с ним ради удовольствия, пока он растёт, вселяла в меня надежду на будущее. Ему было два года, и он называл меня героем. Мне пришлось пережить те глубокие эмоции, которые всколыхнулись внутри. Если кто-то и мог помочь мне в эмоциональном плане, то это был Кайден.
— Ты не глупый, — нахмурилась Элли. — И ты давно не дрался. Я даже подумала, не скучаешь ли ты по этому.
— Нет, — убеждённо сказал я ей. — Я совсем по этому не скучаю. Это был неправильный способ заработать деньги. Просто быстрый. И теперь я рад, что мне не придётся возвращаться домой окровавленным и в синяках, а Кайден не сможет этого увидеть.