Спасенное имя
Шрифт:
— Садись, подвезу, — шофер распахнул перед путником дверцу. — Как говорят, пока ходишь, надо ездить.
Но человек, покачав головой, молча двинулся в путь.
Пес в кузове заворчал.
— Да стой же ты! — Шофер выскочил из кабины. — Ногу подвернул?
— A-а, — махнул рукой путник. — Ерунда. Не стоит беспокойства…
— Какое беспокойство? Хотел помочь.
— Спасибо, не надо.
— Как знаешь, — сказал шофер. — Бывай.
Навстречу им мчалась колхозная «Нива».
— Привет, Андриеш! — крикнул водитель встречной машины.
Андриеш
Человек, сделав несколько шагов, свернул в посадку.
— Устали? — Андриеш всмотрелся в лицо соседки. — Потерпите немножко. Вот проедем Мерены, потом Флорены, затем Петрены, и считайте — на месте. А село вас ждет. Шутка ли — памятник везете! Да и передача по телевизору шуму наделала. Шкатулка, этюды… Народ любит тайны.
Некоторое время ехали молча.
— А может, и нет тайны? — продолжал рассуждать Андриеш. — Намалевал кто-то клен. Про явку, понятное дело, слыхом не слыхал. А комендант возьми да отними у него картинку. И — в шкатулку, под замок. Чтобы супружнице, значит, — в посылочке на рождество… Сувенир с Восточного фронта! Вот вам и тайна черной шкатулки.
Печерская слабо улыбнулась, закрыла глаза.
Андриеш обиженно засопел, и они надолго замолчали.
— Фу, Каквас, фу, — сказал мальчик.
Звали его Димкой. Был он мускулистым, загорелым, нетерпеливым.
Пес послушно завилял хвостом и предложил ему лапу.
Грузовик прибавил скорость. Побежали с холмов виноградники, зашагали, переступая через курганы, высокие телеграфные столбы.
Вскоре пошли колхозные бахчи. Димка жадно ловил ртом свежий ветер.
— Ух ты! Вот бы сейчас арбузика!
Каквас радостно забил хвостом и снова предложил Димке лапу…
Наконец показались вдали веселые домики села Виорены. Дорога лежала вдоль берега Днестра. Ветер запутался в камышах и сердито раскачивал их, пытаясь найти дорогу.
Но вот камыши расступились. К берегу причалила лодка, груженная арбузами в зеленых тельняшках. На носу с шестом в руке стоял рыжеволосый парнишка. Лицо его было густо засижено веснушками, а левый глаз лихо перевязан черным платком. Над лодкой развевался черный флажок, воткнутый прямо в арбуз.
— Смотрите, смотрите! — закричал Димка, невольно затарабанив кулаками по крыше кабины.
Андриеш, притормозив, высунулся наружу.
— Чего тебе?
— Совсем как настоящий пират, — виновато вздохнул Димка.
— Пират? — усмехнулся Андриеш. — Да это же Думитраш, Гришки Хамурару дружок, — и, достав из кармана темно-красное «цыганское» яблоко, вытер его о рубашку и кинул Димке в кузов. — Лови!
Но Димка не стал ловить. Что он — маленький? И ловко сплюнул сквозь дырку в зубах.
Яблоко покатилось
Шофер дал газ, и вскоре камыши и лодка остались позади.
Теперь перед глазами вырос зеленый холм, на котором застыли аккуратные частые могилки, а над ними простирали деревянные руки кресты.
На самой вершине холма виднелось длинное, полуразвалившееся строение — заброшенная овчарня, а поодаль — новое здание школы-интерната.
Еще несколько поворотов — и они въехали в село. Над тихими утренними улицами плыл голос диктора:
«Внимание, внимание! До отхода машин на поля остается двадцать минут. Первая бригада собирается в Желтой долине, вторая — в Бычьем зеве».
Грузовик подкатил к домику на краю села и, шумно зарокотав, остановился. В калитку выглянула бабка в сером платке, за ней высунул белую голову дед. Бабушка Василина всплеснула руками.
— Родика! Трифан! Встречайте гостей.
Вслед за дедом Трифаном во двор выбежала Родика — кареглазая женщина лет сорока. Она молча обняла Печерскую, похлопала ее широкой ладонью по спине.
— А ты — герой, — сказала Анна Владимировна. — Молодцом. Покажи-ка Михуцу. Небось с каланчу вымахал. Сколько ему?
— Девять.
— Михуца! — крикнула бабушка Василина. — Где ты? Михуца! — И вышла за калитку.
— Растут наши дети. — Родика потрепала Димку по плечу. — Давно ли на руках носила? Кавалер! — Она придирчиво оглядела его с головы до ног. — Силен мужик… На девчонок поди поглядывает?
Димка скромно опустил глаза: не без того, конечно.
— Да ну, — отмахнулась мать. — Он при девчонках молчит как сурок. Тихоня.
«Тихоня, — повторил про себя Димка. — Послушали бы вы нас без свидетелей!»
— Что же мы стоим? — спохватилась Родика. — Заходи, Анна, в дом.
Женщины обнялись и вошли в дом…
Во время войны Печерская, родом из Подмосковья, партизанила в кодрах [1] . Однажды попала в облаву. Эсэсовцы долго преследовали, но ей удалось уйти. Спрятала ее на чердаке Родика, босоногая чумазая девчонка. Два дня носила еду, а на третий, в ночь, вывела из села огородами. С тех пор они подружились. Родика стала связной у партизан…
1
Кодры (молд.) — лес.
«А твой дед все равно предатель»
Извилистая тропинка послушно ложилась Михуце под ноги. Он нес в руках пустую трехлитровую банку и время от времени тяжело вздыхал. Вслед за ним шел старый аист Филимон. И всякий раз, когда мальчуган вздыхал, аист клал ему на плечо длинный красный клюв.
Михуца останавливался, шлепал ладошкой по жесткому крылу Филимона, поправлял на своей большой круглой голове пилотку и продолжал свой путь. Высокие травы были выше его.
Конечно, думал Михуца, он маленький, ему нужно расти и расти.