Спаси меня
Шрифт:
– Не в обиду лично вам, Кингсли, но Аврорат не смог бы поймать даже простуду, бегая в январе по Лондону голышом. Большинство людей, против которых были возбуждены дела, сдались сами, потому что судьи, вне всякого сомнения, были подкуплены давным-давно, еще до того, как вы заняли пост. Я не хочу сказать, что вы не занимались решением этих вопросов… вы действительно работаете, но это все та же прогнившая система, и даже вы не смогли привести ее в порядок. Многие из них сдались только потому, что Азкабан для них - это возможность остаться в живых. Они не боятся Министерства или правосудия… они расценивают их как альтернативу смерти. Вы - их единственная
– Мне жаль, что ты так считаешь, Гарри. Я знаю, чем ты занимаешься, и не имеет значения, как ты это называешь - преступление остается преступлением. В последнем «Пророке» прозвучали весьма прозрачные намеки, и уж если даже они смогли сложить два и два, значит, проблема приняла грандиозные размеры. Ты меня понимаешь? У меня нет времени на уговоры, Гарри. Я не могу тебя больше прикрывать. Знаю, ты никогда не просил меня об этом, и, может быть, я обманывал себя, полагая, что ты делаешь что-то полезное, но это зашло слишком далеко.
Кингсли протянул Поттеру запечатанный пергамент, который принес с собой:
– Гарри, твоя лицензия освобожденного сотрудника Министерства отозвана. Я не могу позволить, чтобы на улицах находили трупы. У меня нет никаких доказательств, что за этим стоишь ты, но я должен что-то предпринять. Завтра состоится пресс-конференция, на которой я упомяну о тебе, как о лице, «привлекшем внимание», и сообщу о приостановке действия твоей лицензии на время следствия, но ничего больше. Ты не оставил мне никакого выбора, Гарри. Я прошу тебя как друг, оставь это в покое и позволь впредь Министерству заниматься этими вещами.
Ухмылка Поттера даже не дрогнула. Его взгляд был бесстрастно-отвлеченным. Не отвлекаясь от разговора, Гарри удерживал документ в воздухе между ними, а потом тот вспыхнул и медленно превратился в золу.
– Отзыв моей лицензии… наконец-то я в отставке. Но это не остановит убийц. Помните Якоби? Того, которого я арестовал… и который дал взятку, чтобы выйти на свободу… а потом убил двух девочек-магглов, перед тем как его снова схватили? Еще один блестящий успех Министерства, да? Министерство ослаблено, бездейственно, и, в конечном счете, не стоит оказанного ему доверия. Вы - капитан тонущего корабля, не я. По-видимому, желание людей заключается в том, чтобы матерые убийцы разгуливали на свободе и никак иначе. Иногда люди заблуждаются.
– Проклятье, Гарри! Я здесь не для того, чтобы говорить с тобой о политике. Я пытаюсь предупредить тебя о том, чего ожидать. Это не твое дело - решать, виновен человек, или нет, и не тебе, черт побери, выбирать наказание для них! Магический мир движется к демократии… и я верю в это.
– Ну, возможно, вам не стоит на это полагаться. Вдруг из этого ничего не выйдет, и власти не смогут действовать достаточно быстро, чтобы защитить народ? И, может быть, тогда найдется кто-нибудь, кто… сделает это, - глаза Гарри опасно блестели, но он продолжал смотреть на Кингсли со спокойным и пытливым выражением лица.
– Мерлин, Гарри! Ты говоришь о деспотизме. Нет человека, достойного править миром, а ты напоминаешь Сам-Знаешь-Кого, когда говоришь подобные вещи. Ты вообще хоть сколько-нибудь веришь в меня? Я стараюсь изо всех сил, приводя в порядок систему, в одиночку ломая сложившийся образ жизни, и я не протяну долго, если буду прикрывать тебя! Я сказал то, что должен был сказать, и я хорошо все
Кингсли устало пошел назад к дому, но последний комментарий Гарри в какую-то секунду уничтожил весь его легендарный самоконтроль.
– Вы должны уповать на это… потому что было бы жутко неловко для Министерства - проиграть одному человеку… а вы… точно бы… проиграли.
Кингсли сожалел, что не попрощался с Молли и Артуром, но он подошел к концу тропинки - отсюда можно было аппарировать. Он на мгновение задержал взгляд на «Норе», мысленно пиная себя за то, что был таким сентиментальным болваном. Эти люди были его друзьями, но червоточину, прораставшую здесь, когда-нибудь придется вырезать. Непозволительная роскошь - думать об отдельных людях, когда выполняешь функции государственного масштаба. Это был паршивый конец такого же паршивого дня, и завтра, похоже, будет не лучше.
Глава 19. Невезение и страшные сны.
Вот что значит - не везет. Я под следствием у Министерства, Молли взъярилась на меня и хочет, чтобы я обработал заживляющей мазью раны Драко. Драко… за прошедший год это первый человек, который привлек меня… и оказался гребаным гомофобом! Если бы прямо сейчас на мою задницу откуда-нибудь свалился Волдеморт и наложил бы на меня Круцио, то день был бы просто безупречным!
Гарри стоял внизу лестницы, покусывая губу. Он держал в руках новую банку мази. Молли убиралась в доме и приводила в порядок комнаты к предстоящему приезду детей, а Артур вернулся на работу. Свободным оставался только он, Гарри, и миссия по уходу за Драко было возложена на него. Молли разговаривала с ним за завтраком, но выглядела при этом так, будто в любой момент готова сорваться и устроить ему нагоняй. Только то, что он поспешно согласился обработать шрамы Малфоя, предотвратило утреннюю катастрофу грандиозных размеров.
Когда он вошел в комнату Драко, то оказалось, что тот уже проснулся и завтракал в постели. Он все еще не пришел в себя после событий вчерашнего утра. Гарри проклинал себя за то, что случилось. Если бы он не отсутствовал допоздна и не испугал бы перед уходом Драко до смерти, ничего этого не произошло бы. А тут еще Кингсли… Он не собирался спорить с ним, но его тон подействовал Поттеру на нервы, и резкие слова вырвались раньше, чем юноша осознал происходящее.
Когда Молли узнала, что Кингсли ушел и не попрощался, она снова пришла в ярость и разговаривала с ним сегодняшним утром только в случае крайней необходимости. В итоге у Гарри кружилась голова от количества свалившихся на него проблем, а утро только началось. И он впервые за несколько дней дрочил в душе.
Его либидо в течение нескольких прошедших суток было занято. Точнее, оно оправлялось от шока, случившегося в тот момент, когда он весьма однозначно отреагировал на мысли о Драко. Этим утром, когда Гарри принимал душ, он, наконец, поддался настойчивому требованию и отпустил тормоза. Поттер долго этого ждал, поэтому расслабился и просто наслаждался мельканием образов Драко, которые скользили перед его мысленным взором.
Он мог вспомнить, как Малфой выглядел в их последний год в Хогвартсе, перед тем как все рухнуло и война расколола магический мир. В ретроспективе, поскольку заполнявшая его злость улеглась и стала бессмысленной, Драко прекрасно выглядел. Худой и ухоженный, красивый и энергичный. Только бездушные ухмылки и ядовитые интонации голоса портили впечатление от его внешности.