Спаси меня
Шрифт:
— Мне нужно иметь под рукой мой шокер? Просто на всякий случай.
Приподняв бровь, Винс положил сыр на стол.
— Я не поверил, когда ты в прошлый раз угрожала мне своим воображаемым шокером.
Сэйди улыбнулась, но не стала ни в чем признаваться, а указала на буфет:
— Возьми чипсы, пожалуйста.
Она положила круассаны и огурчики на голубое блюдо веджвудского фарфора, а когда Винс вернулся, то выложила туда и «Лэйс».
— Воду, пиво или сладкий чай?
— Воду.
Сэйди налила стакан чая и еще один воды, а потом вместе с Винсом они перенесли тарелки
— На самом деле мы тут никогда не едим, кроме Рождества и Дня благодарения.
— Немного вычурно.
Она посмотрела на громоздкую мебель из красного дерева и шторы из дамаста. Гости всегда ели в столовой из фарфоровой посуды. Таково было правило, которое мама заложила маленькой Сэйди в голову. Как, например, жевать с закрытым ртом и не показывать «нахмурюшки».
Винс взял с тарелки чипсы.
— А где ты ешь?
Сэйди расстелила салфетку на коленях.
— В детстве я всегда ела или в летней кухне, или в уголке на кухне. — Она откусила кусок сэндвича, прожевала и проглотила. — Я — единственный ребенок, и после смерти мамы всегда были только я и папа. — Глоток чая. — Просто было разумно кушать в летней кухне, чтобы Каролине не приходилось бегать туда-сюда.
— Сколько тебе было, когда твоя мать умерла? — Винс отхватил большой кусок круассана.
— Пять.
— М-м-м. — Он откусил еще кусок, прожевал и когда все проглотил, сказал: — Очень вкусно, Сэйди. Хотя обычно я не жалую круассаны.
— Спасибо. Приготовить сэндвичи легко. А вот ужин из семи блюд — сложно.
Винс взял стакан с водой, но замер, не донеся тот до рта.
— Ты можешь приготовить ужин из семи блюд?
— Дело давнее, но да. Вместе с манерами и шармом, и всякими другими уроками, которые я брала в своей жизни, я взяла и пару уроков по готовке. — Она откусила кусок своего легкого слоеного сэндвича. Индейка, авокадо и пепперончини — идеальное сочетание вкусов. — Моя мама потрясающе готовила и была ярой сторонницей хороших манер. Не то чтобы я в самом деле это помнила. Отец пытался воспитать меня так, как, по его мнению, хотела бы она. Пытался, но, конечно, часто об этом забывал.
Сделав глоток, Винс поставил стакан на стол.
— Ты похожа на нее?
— Она была Мисс Техас и едва не выиграла титул Мисс Америка. — Сэйди бросила соленые чипсы в рот и захрустела ими. Вот что она любила в «Лэйс»: соленый хруст. Конечно, «Читос» были самыми лучшими снэками на свете. — Мама была по-настоящему красивой и умела петь.
— А ты поешь?
— Только если хочу вывести людей из себя.
Он рассмеялся:
— Значит, ты очень похожа на нее. — И откусил еще кусок.
Это комплимент? Она что, в самом деле краснеет?
— Не знаю. Люди говорят, что да, но у меня глаза отца. — Еще кусочек сэндвича.
— Ты тоже была королевой красоты?
Покачав головой, Сэйди взяла стакан с чаем.
— Выиграла когда-то несколько лент и корон, но не титул. У меня проблемы с тем, чтобы ходить и махать рукой одновременно. — Она отпила чая. — Быть королевой — тяжкий труд. — Винс рассмеялся. — Так и есть. — Сэйди улыбнулась. — Ты пытаешься
— Взрывать и стрелять в честь дяди Сэма казалось интересным.
— Так и было?
— Ага.
Он сунул в рот чипсы и взял стакан с водой. Определенно, Винс был не из болтливых. По крайней мере, когда говорить нужно о себе. Но тут сложностей не возникало. Одной из причин, по которой Сэйди стала таким успешным агентом, было то, что она заставляла людей доверять себе настолько, что они могли говорить обо всем. Иногда о том, что ее совсем не интересовало. Как, например, физиологические проблемы или странное поведение.
— Разве «котикам» не приходится много плавать?
— Ага. — Он отпил глоток. — Мы учимся серфингу, но в нынешних вооруженных конфликтах отряды проводят большую часть времени на суше.
— Я не очень хорошо плаваю. Предпочитаю наблюдать за приливом с пляжа.
— А я люблю воду. Когда был ребенком, проводил большую часть лета в каком-нибудь озере. — Винс откусил кусок круассана. — Хотя я ненавижу песок.
— Рядом с океанами и озерами много песка, Винс.
Он улыбнулся уголком рта.
— На Среднем Востоке тоже. Песок и песчаные бури. — И отправил в рот остатки сэндвича.
— Тебе приходилось учить арабский?
Покачав головой, Винс проглотил:
— Да запомнил пару слов по ходу.
— Разве не трудно было общаться?
— Я был там не для разговоров.
Здесь он тоже был не для разговоров и совсем не много рассказал о себе. Но и с этим у Сэйди сложностей не возникало. На Винса с его большими мышцами и яркими зелеными глазами на красивом лице, было приятно поглядеть. Сэйди встречалась с симпатичными мужчинами. Не с такими симпатичными, как Винс. Но в комплекте со всей этой его красотой шла настоящая скрытность. Нежелание дать женщине что-то кроме своего тела. И это было нормально для Сэйди, потому что именно на это она и согласилась. И именно это она и хотела.
— Почему ты живешь в Фениксе, когда могла бы жить здесь? — спросил Винс.
Очевидно, разговоры о нем закончились.
— Я знаю, что скотоводство кажется романтичным, вроде как освоение Дикого Запада, но здесь очень много тяжелой работы и уединенный образ жизни. Я не боюсь тяжелой работы, но расти, когда твой ближайший сосед в двадцати милях от тебя, одиноко. Особенно если ты — единственный ребенок. Я не могла сесть на велосипед и отправиться к подружке домой. — Сэйди откусила сэндвич и прожевала. У нее никогда не было лучшей подружки. Она никогда не бегала играть с соседскими детьми. Ей приходилось общаться со взрослыми или телятами, или овцами, которых она выращивала. — Если тебе нравится перегонять скот или ходить по коровьим лепешкам, тогда, я полагаю, одиночество того стоит.