Спасибо за покупку
Шрифт:
— Почему?
— Спокойней им так, понимаешь? Когда есть пересменок, спокойнее.
— Не улавливаю, — призналась Юлька. — Сейчас три продавца отчитываются, а будут пять. Какая разница?
— Большая. При пересменке происходит передача товаров от одной смены другой. Тут уж никто ничего не пропустит, ошибки исключены. А при обыкновенном учете такой же тщательности добиться трудно. Вообще-то, конечно, можно, вопрос техники. Но все равно материальщикам это не с руки, лишняя канитель.
— И что
— Законом допускается суммированный учет рабочего времени. Трудовое законодательство сдала, знаю. Число рабочих часов за месяц у нас не превышает нормы. Так что формально все правильно.
— А не формально?
— Плохо, не спорю. — Майя взяла Юльку под руку. — А ты человек, честное слово!
Они посмотрели друг на друга. Как-то очень хорошо посмотрели. Возникшая между ними с первого дня симпатия сегодня углубилась еще и взаимным пониманием. Было обеим это приятно до чрезвычайности.
А на следующий день в маленьком своем кабинетике с зарешеченным окном Виктор Егорович слушал Майю, Лизу и Юльку и тихо радовался. Он умел радоваться, их директор. Юлька наблюдала за ним и думала, что, наверное, это не такое уж распространенное свойство — получать удовольствие от новых беспокойств. Да, не слишком распространенное и, бесспорно, счастливое свойство!..
— Что ж, мысль верная, — сказал директор. — При работе в две смены каждый день и производительность труда повысится, и, значит, очереди станут меньше, улучшится обслуживание. Отлич-ч-ч-но!
— Материально-ответственные лица будут возражать, — заметила Лиза.
— Убедим. Да и подготовить все надо основательно, чтоб комар носа не подточил. С бухгалтерией обговорить, с месткомом. Сначала только в одном отделе ввести ежедневные смены, в молочном, например, а уж потом распространять. Но главное, лед у нас тронулся. А, девочки? Тронулся?
— Вроде пошел, — задумчиво отозвалась Майя. — Заторов бы не было.
— Нас не затрет, — пообещал директор. — Не дадимся. — Он улыбнулся. — Взорвем!
Виктор Егорович не стал откладывать дела в долгий ящик. В тот же день он вызвал Марию Степановну и Калерию и держал их у себя до обеденного перерыва. Вернулись материально-ответственные лица злые-презлые, особенно Калерия. Она прямо-таки кипела, ходила то за прилавок, то в подсобку, искала, к чему бы придраться. К счастью, в обеденный перерыв сделать это было довольно трудно.
— Твои дела? — бросила она, наконец, Юльке, хотя мысль об изменении работы смен Юльке не принадлежала, да и к директору ходили они втроем. — Твои, так?
— Общие, — спокойно ответила Юлька.
— Ах, вон оно… — Калерия обернулась к Антонине Сергеевне. — Что, Тонь, ученица-то твоя подает надежды?
— Учимся помаленьку, — примирительно сказала Антонина Сергеевна
— Проверим!
Калерия Ивановна подтянула ногой табурет и с размаху на него опустилась. Табурет даже скрипнул. Лиза, глядя на нее, застыла с широко распахнутыми глазами. Клава испуганно прекратила грызть свою корочку.
— Ну-ка скажи, ученица, как голландский сыр нарезают?
Вопрос прозвучал вызывающе, и Юлька помешкала, соображая, как быть — возмутиться и отказаться отвечать или все же ответить?
— Вы о голландском сыре спрашиваете?
— О нем самом.
— Если брусок голландского сыра имеет прямоугольную форму с закругленными краями, — Юлька говорила раздельно и четко, словно читала по книге, — то его разрезают вдоль и каждую половину нарезают кусочками…
— А шаровидную?
— Тоже разделяют пополам.
— Поперек?
— Нет, вдоль. Нарезается сыр веерообразно, кусочки при этом утолщаются к корке.
— Не с коркой ли покупателям сыр собралась продавать?
— С коркой. Только корка должна быть соразмерна количеству отпускаемого сыра. Это при шаровидной головке. В остальных сырах кусочек может иметь корку не более чем с трех сторон.
Юлька никогда не жаловалась на память, так что запомнить и разом выложить всю эту товароведческую премудрость для нее не составляло труда. Антонина Сергеевна слушала Юлькин ответ, как сладчайшую в мире музыку, — прикрыв веки и покачивая головой в такт словам. Лиза сияла. Даже Клава откликнулась, сказала с некоторой завистью:
— Вот-то режет! Откуда слова берет?! — И сразу смолкла.
— Вызубрила, значит. — Калерия Ивановна была глубоко разочарована. — Слышь, Тонь! — Она обращалась к Антонине Сергеевне, но продолжала колоть глазами Юльку. — Ученая у тебя ученица-то, пора к весам ставить. Ставь ее к весам, а мы поглядим, как у нее дело пойдет, у теоретика у нашего.
В последних словах Калерии Ивановны послышалась насмешка и, как показалось Юльке, угроза. Впрочем, угроза вряд ли. Разве можно угрожать человеку… весами?!
Глава девятая
Удивительно хорошо, удивительно ладно на душе у Юльки! А отчего? Почему? Ведь папа еще в больнице, Олег не приехал с юга, да и магазин как будто не назовешь ее родным домом.
Однако на все можно взглянуть и иначе: папа чувствует себя совсем неплохо, скоро его выпишут и направят в сердечно-сосудистый санаторий, Олег должен вернуться вот-вот, остаются считанные дни, а магазин… в общем, в магазине теперь происходит много интересного. И есть еще одно, точнее, два, а вернее, три обстоятельства, которым Юлька беспредельно рада.