Спасите, мафия!
Шрифт:
— У меня есть сестра, Киоко, — разоткровенничался боксер, довольно улыбаясь. — Я ее обожаю. Но она недавно вышла замуж и уехала в другой город… — он заметно пригорюнился, но договорил: — Я по ней скучаю и часто навещаю! Надеюсь, когда я вернусь, она обрадуется и не грохнется в обморок!
— Конечно обрадуется, — хмыкнула я. — Учитывая, как ты ее любишь, приезду такого брата не обрадоваться грешно. А в обморок… Ну, ежели у нее твои гены, фиг она в него ляпнется.
— Она куда чувствительней меня, — рассмеялся Рёхей, почесав затылок. — Я для нее и впрямь слишком экстремален, и она всегда очень за меня переживает. А я даю ей поводы, — снова пригорюнился он. — Но я
— Врать нехорошо, — хмыкнула я, подумав: «Чья бы мычала».
— Иногда ложь во спасение — единственный выход, — совсем уж опечалился он. Даже руки опустил, а взглядом впился в землю. — Она очень ранимая и очень бы переживала, если бы узнала правду. Потому я ей рассказываю небылицы, чтобы она лишний раз не беспокоилась. Нет, правда, если я выжил, чего трепать ей нервы рассказами о том, что произошло? Я же в норме.
— А был бы не в норме, рассказать бы уже не смог, — фыркнула я.
— Да, конечно, — кивнул он. — Но… Я не хочу волновать тех, кто мне дорог. Если я и становлюсь причиной для переживаний, то хотя бы стараюсь оградить от излишних треволнений.
— А может, эти волнения пошли бы лишь на пользу? — вскинула бровь я, заливая в корыто воду. — Вот, предположим, приходит Киоко, не дай Бог, домой с фингалом и говорит, что упала. А ты чувствуешь, что это ложь. Что лучше было бы? Если бы она правду сказала или…
— Если бы я узнал, что ее кто-то ударил, — перебил меня Рёхей на огромной громкости, сжав руки в кулаки, — я тут же сделал бы из него отбивную! Да, потому лучше бы она сказала правду — я защитил бы ее! Но она-то не сможет мне помочь, зачем же ее волновать?
— А затем, что так ты сможешь ее успокоить! — фыркнула я. — Представь, как она беспокоится, думая: «Что же произошло на самом деле?» — и теряясь в догадках! Плюс, она сможет поддержать, а это немаловажно. Даже если бы у тебя не было возможности навалять тому, кто ударил бы твою сестру, например, он уехал бы в другую страну, ты бы мог ее подбодрить, сказать, как за нее переживаешь. Нельзя недооценивать помощь слов!
— Но слова не защитят.
— Кто знает? Да и кулаки не всегда могут защитить.
На секунду мне показалось, что мир осветила белая вспышка, а затем я моргнула и обнаружила, что боксер стоит с совершенно ошарашенной харей и в непонятках смотрит на меня.
— Что не так? — озадачилась я. Когда это он успел даже позу сменить, не то что выражение хари лица?..
— Нет, ничего, — пробормотал он и попятился. — Передавай привет Лене-сан, а мне надо найти босса!
С этими словами он бегом ломанулся в сторону левад, а я подумала, что что-то тут не чисто и вернулась к индоуткам и их сараю. Не мое это дело, что там за фигня с боксером приключилась, в конце-то концов: у меня своих забот выше крыши. В голову настойчиво долбилась мысль, что не всё так просто, и у Ленки вполне мог случиться приступ, а она бы попросила Принца ничего нам не сообщать из тех же соображений, что привел Рёхей. Я сама когда-то ими руководствовалась, а Ленка так и вообще всегда старалась нас с Катькой ото всего оградить, ну, или не знаю, чего она добиться этим хотела, но молчала всю жизнь как партизанка о своих проблемах, так что не удивлюсь, если Бельфегор меня обдурил: думаю, наш сельский гений — отменный лжец! Хотя это было бы ой как печально… Но если Ленка не хочет говорить, я ее заставлять не буду, потому как она к этому вопросу всегда относилась очень болезненно, и это единственное, во что мне и впрямь не стоит
Сказано — сделано. Я продолжила уборку, затем ломанулась в курятник, а вскоре вернулась домой. На ужин Ленка не спустилась, и я поведала Катюхе о том, что мне рассказал наш шишишикающий Чешир, но Катя, тут же у него спросившая: «Она не говорила ничего необычного?» — получила тот же ответ, что и я, и мы, переглянувшись, пришли к молчаливом выводу, что даже если Сиятельство нам сиятельно солгало, лезть мы в это не будем, просто будем наблюдать за сестрой, и если дело зайдет слишком далеко, вмешаемся. Фран, кстати, мое напряжение заметил, а потому после ужина зарулил ко мне в комнату, предварительно едва слышно постучавшись, и вопросил:
— Что не так?
Я, естественно, рассказала ему о той тайне века, что мне выдал Бельфегор, но у моего другана это вызвало несколько иную реакцию, нежели у нас с Катькой.
— А ты уверена, что шифер упал «сам»? — протянул любитель лягух, усаживаясь на край моей койки.
— В смысле? — озадачилась я. — Думаешь, ее хотели?..
Мысль о том, что на Ленку могло было быть совершено покушение, вогнала меня в дикое состояние. Хотелось рвать и метать, немедля найти ту мерзость, что на мою сестру посмела руку поднять, но одновременно с тем хотелось обнять Лену, прижать и никогда не отпускать. Я противоречивая натура, но это не дает мне впасть в крайность — о да, я во всем плюсы найду, даже в своей непоследовательности…
— Кто знает, — протянул Фран. — Может, поговоришь с очевидцами?
— Для начала надо с самой Ленкой поговорить, — поморщилась я, умостыриваясь в кресле. — А то мало ли…
— А что такого «мало ли» может произойти? — вопросил проницательный Фран, и я, поморщившись, пробормотала:
— Не моя тайна… Так что всего не могу сказать, извини, — фокусник едва заметно кивнул, а я пояснила: — У Ленки небольшие проблемы с психикой. Нет, у нее нет ничего жуткого и кошмарного, но есть некоторые отклонения, понимаешь?
— Не очень ясно, но понимаю, — протянул мой понятливый друг, и я, улыбнувшись, кивнула.
— Спасибо.
— Пока не за что, — пожал плечами парень. — Я могу спросить Бэл-сэмпая, не проявила ли твоя сестра признаков психического расстройства, но не думаю, что он признается.
— Не стоит, — поморщилась я. — Во-первых, он может опять в тебя свои железки понавтыкать, аки иголки в игольницу, а во-вторых, если Ленка его просила не говорить ничего, значит, она не хочет, чтобы мы вмешивались. Спрошу у нее самой, не было ли припадков, а если скажет нет — значит, нет. Просто буду за ней приглядывать.
— Ты хорошая сестра, когда не проявляешь начальственную натуру, — сделал мне комплимент мой друган.
— Спасибо, — усмехнулась я, начиная раскручиваться в кресле. — Но вот насчет того, не было ли это покушением, я ее всё-таки расспрошу подробно. Только ты у чеширского пафосного недоразумения этого не спрашивай. Есть возможность обойтись без его показаний, так что не хочу, чтобы ты подставлялся. Ты ведь всё равно, как обычно, не окажешь сопротивления…
— Ладно, — протянул Фран, фактически подтвердив мои слова о том, что Бельфегору ака Принц-маньяк он противодействовать не станет. Жаль… Ну да ничего, мы еще к этому придем, надеюсь.