Спасите, мафия!
Шрифт:
— Наверное, самая сильная из сейчас процветающих моих фобий — акрофобия. Боязнь высоты.
— Самая-самая? — протянул недоверчивый енот.
— Да, — кивнула я глядя на его челку. — К сожалению, ее я уменьшить никак не могу.
— Хм… Принц хочет попробовать! — заявил он. — Подобное выбивают подобным, не поднявшись на высоту, тебе не избавиться от страха!
— Да где ж нам тут высотку взять? — хмыкнула я, а Бельфегор вновь приблизился ко мне и, опершись ладонями о забор за моей спиной, протянул:
— А что если завтра с Принцем в город поедет Принцесса, а не ее сестра? Или ты боишься
— О да, я страдала антропофобией, — кивнула я и усмехнулась. — А что, незаметно?
— Даже более чем заметно, — протянул мой личный психотерапевт. — А потому я сделал вывод, что ты от нее избавилась, но не до конца.
— Ага, — кивнула я. — Я даже в школе училась на домашнем обучении — такой ужас перед толпой был, что не могла в городе появляться. Но сейчас могу пойти в университет на экзамены, потому как приспособилась. Впрочем, на рынках я всё еще могу впасть в панику.
— Высотка — не рынок, — блеснул логикой Принц и вдруг, положив ладони мне на талию, заявил: — А начинать будем с малого!
Я и опомниться не успела, а он уже поднял меня вверх и взгромоздил, аки птичку на жердочку, пятой точкой на забор. Я вцепилась в тонкую деревяшку и посмотрела вниз. Было очень и очень страшно: двухметровая высота забора — это не шуточки, прибавьте еще мой рост…
— Не пойдет, — усмехнулся Бельфегор. — Смотри на меня!
Он взял меня за руки и отцепил их от доски.
— А если она сломается?! — начиная паниковать, возопила я.
— Тогда Принц тебя поймает, — вот так просто заявил он. — Или ты не веришь Принцу?
— Я… верю, — пробормотала я и крепко сжала его ладони, а взглядом уцепилась за его ухмылку и начала думать о том, что всё не так уж и ужасно, и если я полечу вниз, аки Икар, подлетевший к солнцу, меня поймают. Он ведь не оставит меня здесь одну… правда? Он ведь обещал… А он не может не сдержать обещание, потому что он принц. А еще потому что он человек чести. Безжалостный, но не способный на низость.
— Бельфегор, знаешь, — пробормотала я, — ты похож на шторм. Только не считай это бредом. Неотвратимый, безжалостный, но одинокий.
— Ши-ши-ши, это и впрямь похоже на меня, — рассмеялся он. — А говоришь, что не дружишь с логикой. Вводишь Принца в заблуждение?
— Нет, — хмыкнула я, разговаривая для того, чтобы отвлечься от страха. — Просто моя логика — это «женская логика», которую вам, мужчинам с рациональным складом ума, не понять. Хотя ты понимаешь. Вывод… — Бельфегор явно напрягся, и я рассмеялась: — Не волнуйся, вывод: ты всё же Гений. Ну, или иррационал, что вряд ли. А хотя… Колись, Бельфегор, ты рационал или иррационал?
— Колоться не хочу: наркотики — это не мое, — усмехнулся он. — Но признаюсь. Иррационал.
Я аж покачнулась от удивления, но тут же была поймана нашим местным иррационалом за талию, и, как только сердце мое немного утихомирилось и прекратило угрожать сломать ребра и сбежать в пятки, меня отпустили, снова тиснув за лапки.
— Неожиданно, — пробормотала я.
— Принц любит спонтанность! — ответствовал синьор «Укуренная логика в иррациональном».
— Это я уже заметила, — хмыкнула я, покачав ногами. Прогресс, что сказать… — И всё-таки ты, Бельфегор, уникум.
— Ши-ши-ши, Принц гений, —
— Не хочу, как все, — пожала плечами капризная Принцесса, то бишь я.
— Поправка! — усмехнулся Каваллини ехидно. — Все, кому это позволено Принцем!
— Тогда с радостью, — блеснула я своей женской иррациональной логикой и улыбнулась. — Мне нравится. Шторм Бэл в двенадцать баллов!
— Звучит неплохо, — протянул он.
— Ага. Знаешь, ты мне напоминаешь об одной песне. От начала и до конца. Словно ее про тебя писали.
— Спой, — безапелляционным тоном повелел господин Цесаревич, и я растеряно пробормотала:
— Я недостаточно хорошо пою. Так что, может…
— Спой! — повторил Бельфегор, и ему разве что державы со скипетром не хватало для успешного изображения Ивана Грозного, но сии атрибуты власти ему мои лапки заменяли. Бледные и трясущиеся…
— Ладно, — пробормотала я и решила, что ничего страшного, если я спою ему, не будет.
Голос у меня, к слову, довольно неплохой — у нас это семейное. Мать, мир праху, очень любила петь, и нам, похоже, это передалось вместе с неплохими голосами, но до уровня певцов, которые могут петь для особ голубых кровей, мне как на пони в яблоках до Венеры, так что я заметно опечалилась, но для песни, что я собиралась спеть, это самое лучшее состояние вкупе с толикой ярости, а ее я получила, бросив взгляд на видневшееся где-то вдалеке, справа, вчерашнее место моего недопришибания куском крыши.
Глубоко вздохнув и попытавшись успокоиться, я вновь посмотрела на Бельфегора и, сжав его ладони, запела.
— Через сорок тысяч лет скитаний
Возвращался ветер к старой маме
На последней дозе воздуха и сна.
Сна…
Поцелуй меня — я умираю,
Только очень осторожно, мама,
Не смотри в глаза, мертвые глаза Урагана!
…Бельфегор Каваллини ведь как этот ветер. Никто никогда не видел его глаз. Его мертвых глаз, которые спрятаны, чтобы не вводить всех в ужас несоответствием между его одинокой, мертвой душой и безумной, безжалостной ухмылкой. Это глаза существа, еще живущего лишь по недоразумению, а душа его корчится в муках. Постоянно… Потому что от боли ей не скрыться, даже несмотря на смерть. И ему стоит держаться подальше от близких, чтобы не напугать их, и вернуться к ним лишь под конец. Потому что в конце он, возможно, сможет на краткий миг ожить…
— Сорок тысяч лет в гостях у сказки.
Звезды подарили мне на счастье
Силу океана, сердце мертвеца,
Да…
Там я разучился плакать, мама,
Но реву, когда из-за тумана
Видят паруса мертвые глаза Урагана!
…Бельфегор Каваллини ведь всегда был один, даже в окружении толпы. Даже смеясь безумным смехом и развлекаясь с марионетками, даже ломая их и уничтожая — он был один. Но в секунды, когда он показывает жертвам свою душу — свою искалеченную, израненную душу, полную боли и тоски, одиночества и ненависти, он смеется безумным смехом, потому что может наконец сбросить маску, ведь на краткий миг являя миру самого себя, он чувствует, что не так одинок. И он смеется. Вот только одиночество затем вновь накатывает волнами, и от него не уйти…