Спасите, мафия!
Шрифт:
— А глубоко? — пригорюнилась я.
— Нет, практически у поверхности, — рассмеялся Такеши. — Да не волнуйся, сейчас всё раскопаем!
— Так за лопатой надо ехать, — усадив радостно чирикнувшего Хибёрда себе на плечо, печально протянула я, ругая себя за лень и склероз, благодаря которому главный инструмент раскопок захватить я тупо забыла. Хибари-сан бросил на канарейку странный и чуть ли не ревнивый взгляд, и Хибёрд тут же перелетел на плечо хозяина, а Такеши рассмеялся на мою несообразительность и заявил:
— Не проблема! Моя лопата всегда при мне.
—
— Нет, скорее, якут, — хихикнул Такеши, явно набравшийся от меня всякой словесной ерунды, и в ту же секунду рядом с ним появилась похожая на сибирского хаски, ну, или лайку, собака по кличке Джиро.
— Хитрюга! — протянула я и, кивнув на песика, спросила его хозяина: — Не укусит, если я поглажу?
— Не-а, — улыбнулся Такеши. — Вперед.
Я радостно разулыбалась и, опустившись на колени перед песиком каштановой окраски, зарылась пальцами в пушистую теплую шерсть и начала почесывать за ушами блаженно жмурящегося Джиро, свесившего язык на сторону.
— Вы работать собираетесь? — раздался возмущенный голос нашего вождя. Я с мученическим видом последний раз потрепала песика по холке и, встав, протянула:
— Прости, Джиро, но нас разлучают — увы.
— Да ничего, потом погладишь — он же всегда со мной, — рассмеялся Ямамото, и песик, повинуясь его молчаливому приказу, тут же начал превращаться в кротика, ну, или в шахтера.
Носящие относительно гордое звание «людей разумных» прямоходящие тут же свалили куда подальше, дабы не быть засыпанными землицею русской, взметавшейся из-под лап японского лучшего друга человека, и, замерев отнюдь не дружной цепочкой, ввиду нежелания с нами дружить среднего звена по фамилии «Хибари», начали наблюдать за рытьем канавы.
— А что это у тебя на голове? — прервал тишину стоявший слева от нашего вождя Ямамотыч у меня, стоявшей справа от комитетчика.
— Ааа, это, — протянула я и, подрулив к мечнику, сняла с себя венок. — Это корона самому изобретательному шахтеру! Даруется Ямамото Такеши, аплодисменты в зрительном зале!
Водрузив на голову смеющегося японца венок, я пафосно изрекла:
— И да пребудет с тобой сила, мой падаван!
— Это я теперь как Бэл, — хихикнул ёрный фехтовальщик. — Тоже с короной на голове.
— Не, Бельфегор диадему носит, а ты — корону! — хмыкнула я. — И он принц, а ты король! Гордись!
— Горжусь, — рассмеялся Такеши, поправив венок, и поинтересовался: — А Джиро что приготовишь? Он же моя «лопата» ныне.
— А ему будет дома выдана косточка. Мозговая, сахарная, — усмехнулась я и обернулась ко всё еще копавшему ямку трудяжке. — Слушай, если камень у поверхности… как-то долго он копает, тебе не кажется?
— Кажется, — поморщился Такеши и почапал к переставшему рыть землю песику. Я потопала следом, а позабытый-позаброшенный нами и всем миром одинокий дисциплинарный волк, видимо, не желая ботинки запачкать, остался на месте.
— Странно, — пробормотал Такеши, разглядывая ямку, и, тут же что-то заметив, возопил: — А ничего подобного! Вот он, камень! Смотри!
Я пригляделась,
— Джиро, копай теперь чуть левее, — скомандовал Такеши, и наш доблестный хаски, ну или кто он там, снова ломанулся в атаку на стихию под названием «земля». Я была оттащена от канавки за плечи мечником-чистюлей, и мы оба, сложив руки на груди, замерли неподалеку. Хибари-сан стоял где-то слева, но мы на него не смотрели — мы во все глаза вглядывались в появлявшийся на свет Божий крупный, размером с человеческую голову, камень сферической формы сверху и плоский на «дне». То есть точно такой же как тот, что был найден Хибари-саном у заводи.
Наконец, когда камень был отрыт, Джиро отбежал к хозяину, а представители рода человеческого пошлепали к канавке — изучать добычу нашего шахтера. На камне, покрытом толстым слоем земли, ничего нельзя было разглядеть, и я, захватившая на этот случай пару тряпок (ага, тряпки взяла, а лопату забыла. Как говорится: «Логика, вернись!» — «Прости, но я чувствую себя ненужной, прощай…»), тут же опустилась на колени прямо в раскопанную землю и начала вытирать камень.
— Давай помогу? — с улыбкой вопросил Такеши, усаживаясь рядом со мной на корточки.
— Да ну, еще испачкаешься, — отмахнулась я.
— Так я потому и надел спортивные штаны, — рассмеялся прозорливый самурай двадцать первого века.
— Ну… Ну ладно, давай, — сдалась я и вручила ему еще одну тряпку. Кстати говоря, Такеши добился своего: помощь от него я уже принимала куда спокойнее и не чувствовала себя совсем уж нахалкой… Вскоре камень, который мы заранее решили не вытаскивать из земли, был очищен, и мы во все глаза уставились на иероглифы, нацарапанные на нем.
— Ого, — пробормотал Такеши. — Не ожидал увидеть здесь японские иероглифы.
— Но мир Мейфу, по сути, это верование японцев, так ведь? — усмехнулась я. — А то, что он реально существует именно как «Мейфу», а не как «Аид» или «Вальхалла» — это уже нечто нам, смертным, непонятное, но зато объясняющее наличие на камне иероглифов, разве нет?
— Тоже верно, — вздохнул Ямамото.
— Ты мне лучше скажи, что здесь написано, — перебила я его тяжкие мысли, — а то я с японским не дружу, пардон.
— Зато с французским дружишь, — рассмеялся он, намекая на произнесенное мной «пардон», и всё же перевел фразу, отличавшуюся от той, что была написана на камне у заводи: — «Yanagi ni yuki orenashi», то есть «Ива от снега не ломается».
— Ого, — протянула я. — Это намек на то, что необходимо упорно преодолевать трудности? К чему было зарывать такое верное изречение?
— Кто знает, — пробормотал Такеши и встал. — Одно ясно — эти руины здесь не просто так стоят.
— Ясно, что ничего не ясно, — фыркнула я и тоже поднялась.
К нам подрулил наш нетрудолюбивый чистюля и, усевшись на корточки, начал пристально разглядывать иероглифы на камне. Сравнивает? Видимо, да. И тут у меня за спиной раздался звук, который в данный момент, в присутствии господина Камикороса, я слышать ну никак не хотела.