Спасите, мафия!
Шрифт:
— Ку-фу-фу! А что это вы здесь раскопали?
— Мукуро! — обернувшись, воскликнула я, с возмущением узрев в правой лапке нашей Феи трезубец. — Только не начинай!
— А почему ты считаешь, что всегда я начинаю конфликт? — протянул он, разглядывая тут же поднявшегося и зло на него воззрившегося комитетчика. — Это Кёя у нас всё никак не смирится с судьбой и лишь только меня видит…
— Хватит! — возопила я, а в руках нашего холеричного Главы Дисциплинарного Комитета, не выучившего в детстве слова «прощение», возникли тонфа, тут же полыхнувшие
— Оя, оя, я не виноват, но, кажется, боя не избежать, — протянул Ананас и крутанул в руках свою вилку.
— Камикорос, травоядное, — процедил Хибари-сан.
— Брейк! — рявкнула я и, схватив Мукуро за левую, лишенную оружия лапу, потянула в сторону леса. — Ты идешь со мной и не смей говорить «нет»! Я не дам разрушить руины! Всё равно вы друг друга не убьете, а если убьете, тут же и победитель умрет из-за контракта! Смысл драться?!
Ананас, что интересно, закуфуфукав, потянулся за мной и, отсалютовав злющему, словно шахтер, лишившийся зарплаты за год, комитетчику, пошел к лесу, аки бычок на веревочке, но бычок довольный и ехидно ухмылявшийся. Что-то мне подсказывает, что именно на такую развязку он и надеялся… Марионеточник, блин!
Отойдя на достаточное расстояние от злобствовавшего главы CEDEF, я отпустила эту «редиску» и, прислонившись спиной к стволу старой березы, вопросила:
— Ну и фиг ли ты приперся? Только не говори мне, что просто гулял!
— А если и так? — хитро прищурился Ананас, замирая напротив меня с вилкой в обнимку и прижимаясь к ее древку щекой. Хотя, кажется, знаю: Машка говорила, что иллюзионисты «чуяли» незарегистрированные камешки, а как только мы один из них отрыли, наверняка «сигнал», от него шедший, усилился. Вот Ананас и примчал, как голодный волк, учуявший ароматы бифштекса и халявы!
— Я вынуждена буду закосплеить Станиславского и пафосно сказать: «Не верю!» — фыркнула я и, отстукивая ногой бешеный ритм, повторила вопрос: — Так чего ты заявился?
— А ты не рада меня видеть? — усмехнулся он.
— Представь себе, я не рада тому, что ты начал нарываться! — вспылила я. — Можно было тихо-мирно появиться? Чего ты сразу в бутылку полез?
— А ты не хочешь, чтобы Кёя пострадал? — рассмеялся Ананас без капли логики (хотя откуда она у травянистого растения?), и я, закатив глаза, простонала:
— Послал Бог идиотов на мою шею! Мукуро, уймись уже, а то я решу, что ты ревнуешь!
— А если и так? — ехидно усмехнулся он.
— Не верю, — развела руками я.
— Правильно, — ухмыльнулся он. — Зато подкалывать тебя очень весело.
— Слушай, ты веселись, но не нарывайся, — опять возбухнула я. — Ты понимаешь, что вы могли руины разнести?
— Ой, да ладно тебе, — рассмеялся он и, закинув трезубец на плечи, положил на него руки, то бишь оперся на него запястьями. Гимнаст, косплеящий штангиста, блин… — Мы бы отошли от камней. Ну, или я увел бы его в сторону леса.
— Ага, — фыркнула я,
— Ку-фу-фу, ладно, уймусь, если расскажешь, что вы нашли, — выдвинул условие гадкий цукат с заапгрейденной дубиной неандертальца.
— Да куда ж я денусь, — хмыкнула я. — Тебя это тоже касается, хоть ты и «редиска».
— А мы, кажется, уже договорились, что я ананас, — наигранно расстроено протянула эта гадость.
— Ты гибрид, — фыркнула я и, поймав лукавый взгляд светофорных гляделок, всё же пояснила: — Мы нашли камень, на котором иероглифами написано: «Ива от снега не ломается». Что думаешь?
— Тебе все мои мысли озвучить или только по сути данного дела? — глубокомысленно вопросил этот выкидыш укуренной логики пьяного философа, возведя глаза к кронам деревьев, скрывавших небо.
— По делу, остальные членистоногие твоего разума меня на данный момент не особо интересуют, — поморщилась я. — Нам задачку решить надо, а по душам можно и потом поболтать.
— Какая деловая хватка! Откуда что берется? — рассмеялся этот гадик и заявил: — А по делу я пока ничего не думаю: информации слишком мало. Надо бы посмотреть на сам камень.
— Ага! — фыркнула я, снова потирая предплечья. Что-то я нервничаю… — И ты туда как заявишься, вместо разглядывания камня начнешь нарываться на драку! Не пойдет!
— Ой, да ладно тебе! — возмутился он, скидывая с плеч свое орудие промысла, выползшее из семейства «алебардовых», и, крутанув в руках, поставил его на землю «зубьями» вверх. — Я, по-твоему, не способен пройти мимо Кёи, не поддев его?
— А что, способен? — скептически выгнула бровь я. — Судя по тому, что я всё это время имею несчастье наблюдать, ты не можешь не нарываться!
— Ну хорошо, я постараюсь! — пафосно изрек он и, подмигнув, добавил: — Специально для тебя.
— Специально для себя это сделай! — возмутилась я. — А то потом не досчитаемся половины леса, трети камней в руинах и кучи бинтов, на вас обоих потраченных!
— Меркантильная какая, — хмыкнул Мукуро.
— Вся в тебя, — фыркнула я и пошлепала к поляне. — И помни, что ты обещал не нарываться!
— Я не обещал, — вытек с линии атаки этот бандит с большой дороги, вооруженный средневековым орудием любого уважающего себя царя морей. — Я лишь сказал, что могу постараться этого не делать.
Я резко замерла, обернулась к парню и, заглянув ему в глаза, холодно сказала:
— А человек слова выполняет обещания не только сказанные в форме: «Я обещаю!» — но и в форме: «Я собираюсь это сделать».
— Риторика, — фыркнул Мукуро.
— Нет, понятия чести и совести, — раздраженно ответила я и пошла к опушке.
— И ты не будешь говорить мне: «Обещай» или «Ты должен сдержать слово»? — ехидно протянул этот идиот, топавший следом за мной.
— Нет, — пожала плечами я. — Если ты человек чести, ты и так выполнишь сказанное. А если нет… Это уже будут твои проблемы.