Спасите наши души
Шрифт:
– Идем дальше?
– Не думаю, – Тая высунулась из-за ствола, разглядывая перспективу, – видишь, деревья да кусты вплотную к забору подходят, там не пройдешь. Либо есть вход с другой стороны и нам до него три дня пешего пути либо он только один – здесь. В любом случае, дальше не пойдем, посидим тут в кустах пару часиков и начнем ломиться с криками о помощи.
– А если нам скажут: «Идите вот по этой широкой дороге и придете к себе домой», что тогда?
– Именно затем, чтобы не сказали, мы и будем тут сидеть до сумерек. Какая ты дубовая, Сена, ну просто пень с глазами!
– Это еще надо посмотреть,
– Хм-м-м… – Тая призадумалась.
– Давай не будем сидеть до темноты, а пойдем прямо сейчас, ведь мы вполне могли выйти из дома часиков в восемь утра и до трех блудить по лесу. По крайней мере, у нас будет шанс засветло вернуться домой.
Обдумав это, Тая вынуждена была признать, что «пень с глазами» прав. Нащипав еще грибов и присыпав ими лежавшие в пакетах диктофон с фотоаппаратом, мы перекурили для храбрости, напустили на себя страдальческий, изможденный вид и поползли к воротам.
Глава девятнадцатая
Рядом с автомобильными воротами обнаружилась и калитка для пешеходов. Выкрашены они были в одинаковый темно-коричневый цвет, поэтому калитку сразу и не заметили.
– Ну… с богом, – прошептала Тая и забарабанила в ворота. – Извините! Простите! Есть кто-нибудь?
Калитка приоткрылась, и к нам вышел мужчина в матерчатой куртке и джинсах. Ни автомата, ни дубины в руках у него, слава богу, не было.
– Простите за беспокойство, – заскулила Тая с самым разнесчастным видом, – видите ли, мы грибницы, – то есть, тьфу! – грибники, мы заблудились, очень устали. Вы не подскажите, что здесь такое? Какой-то поселок? Нельзя ли тут немного передохнуть? А то мы с ног валимся! И понятия не имеем, как найти дорогу домой!
Я согласно кивала, сиротливо шмыгала носом и вообще изображала библейские страдания. Мужчина выслушал Таиску и замялся.
– Мы с семи утра по лесу лазаем, – заныла я, – от голода шатаемся!
– Видите ли, – сказал привратник, – здесь находится религиозная община…
– Тем более! – с жаром произнесла Тая. – Разве вы не должны помогать нуждающимся? Попавшим в беду?
– Подождите минутку, я сейчас спрошу.
И он закрыл калитку, мы даже не успели рассмотреть, что же там за нею.
– Хоть бы получилось, – бормотала Тая, пытаясь заглянуть в щели, – хоть бы разрешили…
Мужчина обернулся быстро.
– Проходите, – посторонился он, распахивая калитку.
И, затаив, дыхание мы последовали за ним.
Первое, что бросалось в глаза – здоровенный бревенчатый дом в центре, похожий на красивую рубленую избу. На приблизительный подсчет, в общине имелось с десяток белых двухэтажных коттеджей с малиновыми крышами. Аккуратные дорожки, огороды, цветники… офигительно, я бы сказала, офигительно! Люди добрые, и сколько ж денег надо было втюхать в свое служение не пойми чему, уму не постижимо! Судя по Таискиному виду, на нее тоже произвело впечатление имущество духовных граждан, прямо таки сильное впечатление.
– Я отведу вас в трапезную, – произнес нас провожатый, – там можно будет и передохнуть и перекусить.
– Спасибо! Спасибо огромное! – Тая догнала его и пошла
– Гроуль.
– О… а нас Сена и Тая.
Впервые в жизни мне не стали задавать вопросов о моем имени. В благодарность, я не стала ничего расспрашивать насчет «Гроуля».
Коттедж прямо за рубленой избой и оказался трапезной. Обувь требовалось оставить при входе. Мы поставили свои грязные бахилы на специальную пластмассовую полочку и вошли внутрь. Нижний этаж практически целиком занимало просторное помещение с двумя длиннющими столами, накрытыми беленькой клеенкой с желтенькими цветочками, аккуратными рядами теснились табуретки. На стенах красовались изображения уже знакомых нам странных синих крестов в цветочных рамочках и картонные таблички с изречениями. Наверняка, это были очень умные, священные изречения… но нам некогда было вчитываться во всякие сектантские глупости.
В помещении было пусто.
– Присаживайтесь, – широким жестом пригласил Гроуль, – сейчас я попрошу святых сестер вас накормить. Обед у нас уже закончился, но что-нибудь наверное осталось.
Он ушел куда-то вглубь, оставив нас в одиночестве. Мы присели за стол поближе к двери. На всякий случай.
– Это что значит, – шепнула мне Тая на ухо, – мы будем доедать объедки за святыми сестрами?
– И братьями тоже. Слушай, даже и не представляла, что какая-то никому не известная секта может отгрохать такое богатенькое поселение. Один забор дороже мордухинской дачи раз в пятьдесят. А коттеджи какие красивые! Откуда ж столько финансов?
– На самом деле, эти дома не такие уж и дорогие, мои родители похожий на даче себе замастрячили. На стенах не доски и не вагонка, это сайдинг, а он дешевый. Недорогие сборные домишки.
– Тая, все равно, какими бы дешевыми не были эти домишки, отгрохать такую общину – миллионное дело.
– Тише ты, кто знает, может их спонсирует свихнувшийся на религиозной идее американский миллиардер.
– Это надо выяснить. Ну, где там наши объедки?
Минут через пять нарисовался Гроуль, вслед за ним шли две тетеньки с пластмассовыми подносами в руках. Тетеньки были облачены в длинные юбки и свободные кофты, волосы скрывали белые косынки.
– Бог к вам, – приветствовали нас они, выставляя перед нами тарелки и кружки.
Мы улыбались и кивали, не зная, как правильно отвечать на это приветствие.
– Кушайте на здоровье.
И вся компания вместе с Гроулем ушла в обратном направлении. В тарелках оказалась гречневая каша, ломтики свежих огурцов, по тонкому кусочку черного хлеба, а в дешевых граненых стаканах источал свой приторный, удушающий аромат компот из сухофруктов, до одури знакомый со времен школьной столовки.
– Сена, хочешь мой компот?
– Я тебе хотела предложить.
Гречка и огурцы оказались не солеными. То есть, вообще без соли.
– Ой, фу-у-у-у, – скривилась Тая.
– Ешь, давай, а то святые обидятся.
И мы принялись давиться чуть теплой пресной кашей.
Когда мы перешли к огуречному десерту, явился Гроуль. Он уселся напротив и спросил, нравится ли нам кушанья. Мы ответили, что все волшебно.
– Я поговорил о вас со святыми служителями, – сказал он. – Уже темнеет, вы можете остаться на ночлег в общине.