Спасти графство и законного короля!
Шрифт:
Тони, бывший начальник барака, повышенный до медбрата, пока условно, старательно намывал руки. А в это время дверь распахнулась и в зал ввалились трое бравых лекарей. Вот как с лошади слезли, так и ввалились. Даже сапоги от земли не обтерли.
– Стоять! – заорала я!
Они оторопело замерли в дверях.
– Мы лекари. Помогать присланы, Его Величеством.
– Не поняла. Вы лекари, или коновалы?
– Лекари! – Возмущенно.
– Тогда зачем вы вваливаетесь к раненым, прямо с конюшни, в грязной одежде и с навозом на сапогах?! Хотите, что бы они от заражения крови умерли? Всем выйти, снять с себя уличную одежду, переодеть уличную обувь. Надеть медицинские куртки! Тони, выдай им халаты. И вымыть руки. Вам передали мое условие? Выполнять!
Заворчали, но вышли. Тони за ними. День сегодня солнечный, в зале светло. Милочка, девочка тоже из барака, старательная, пол за ними подтерла, Мне халат подала. Прокипяченный и проглаженный. Как положено, завязками на спине. Сколько я со швеями спорила, что мне именно такой нужен. На голову косынку. Второй мальчик, что тоже больных пользовал, принес
– Помнишь, что ты Эверт?
Кивает
– Значит так, сейчас самое болезненное. Щепка. Придется расширить рану. Больно. Буду резать по живому. Обезболить нечем. Головой шевелить нельзя, Тони подержит. Тони, держи крепко, может дернуться просто бессознательно. Давай снимать повязку!
Повязку, вернее тот тюрбан, что я намотала на голову что бы не узнали, срезали. Щепка торчит, а вокруг нее уже покраснение. Это плохо. И тут мысль: сейчас орда ворвется, а лицо все на виду! Велела Тони взять ножницы и прорезать в большой салфетке дыру. Лицо закрыла, в дыру видны часть щеки и щепка. Пошла мыть руки. Эскулапы уже переодетые, тоже руки моют. Взглянула на ногти одного и чуть не упала. Велела Миле принести щетки, новые, пусть даже сапожные, и приказала грязь из-под ногтей вычистить. Нет, коновалы, чистой воды коновалы! Руки спиртом, то есть самогоном обработала, пошла к столу. Рану с инородным телом еще раз самогоном залила. Щепку на зажим взяла. Скальпелей у них, как таковых нет, есть ланцеты. Это такой узенький кинжальчик, лезвие тонкое, обоюдоострое и длинное. И ручка, та-дам! Деревянная. Ну да, только мягкие ткани при ампутации резать. Я взяла тонкий обрезок бинта и наполовину лезвие в него замотала. Сверху еще шелковой самой толстой нитью закрепила. Теперь не порежусь! Нити я заранее пересмотрела, кетгут уже имеется, я его заранее в карболке вымочила, потом в кипяченой воде, дня три, меняя через два часа и положила в дважды перегнанный самогон. Шелк тоже разобрала, мылом перестирала, он жирный какой-то был, отполоскала в кипяченой воде и разобрала. У нашего лекаря все в одном спутанном клубке было. Смотала в мотки по размеру, прокипятила, и в спирт. Чаще всего нити попадались толстые, ими только задницу королю зашивать. Но нашлась и пара метров тоненького. Вот этот и приготовила лицо зашивать. Потом вспомнила! Господи, иглы-то у них прямые! До хирургических не додумались еще! Да и профиль круглый, просто, как швейные. Наверное, они и есть. И нить в ушко вдевать надо. Не то, что у нас: поднажал и заправлена! Ладно, это мелочи. Хороший хирург кухонным ножом прооперировать сможет, и я смогу швейной иглой рану зашить, тем более, для себя стараюсь!
Щепка на зажиме, чуть ее пошевелила, вижу, худшие подозрения сбываются. Она на гарпун похожа. В ткани врезалась острым концом, а «хвост» у нее расщепился, дернула бы там, на месте, всю щеку наизнанку бы вывернула.
Тут эскулап под руку, отмылся, видимо, вековую грязь из-под ногтей вычистил.
– Чего ждешь, дергай давай, если боишься, давай я!
И норовит за зажим, что на щепке схватить. Я как рявкну:
– Назад! Вон пошел, встань в стороне и не мешайся, недоучка. Эверт, сейчас больно будет, но совсем недолго.
Взяла ланцет модифицированный, чуть-чуть с обоих сторон рану расширила, щепку покачала, чувствую что-то держит. Развела края вторым зажимом, точно! От дерева откололась длинная, тонкая «заноза», прямо, как игла, и в мышечную ткань воткнулась. Я ее тоже на зажим, более деликатный, типа москита взяла, отломала, а щепку осторожно вынула. Края раны развела, перехватила оставшуюся деревянную «иглу» и начала ее из тканей обратным ходом вытаскивать. Эскулапам говорю, вот, если бы я всю щепку, как этот двоечник советовал, дернула, так этот отломок в ране бы остался, рана нагноилась и инородное тело стало бы с гноем выходить. Или снова резать пришлось бы, или заражение крови бы началось, как у вашего прошлого короля. Тут только сообразила, что говорю про отца Оливера. Мысленно шлепнула себя по губам, и тут эта заноза из мышцы выскочила. Осмотрела рану еще раз, Тони попросила даже голову к солнцу повернуть, вроде чисто. Тут мне под руку еще совет, мол, надо еще железом раскаленным прижечь, или маслом кипящим плеснуть. Вер дернулся. Услышал.
– Железом и маслом, вон, можете королю Дамбрии зад прижигать, когда осколок достанете! А здесь лицо, кровоснабжение отличное, спирта хватит. Вер потерпи еще. Плеснула спиртом, подсушила, и за иглу взялась. Пришлось шить не одним движением, как привыкла, сразу две стороны раны прихватывать на иглу, а поочередно. Игла-то прямая, не развернешь Особенно тяжело внутри раны мышцы стянуть. Пришлось сначала с одной стороны проколоть и нить протянуть, потом тоже самое с другой. Справилась. Подумала, одного шва хватит. Стерильность кетгута очень условная, не дай Бог, нагноится. Да и толстый он. Один шов я легко достану, а несколько ищи там, в глубине раны. Дальше кожа. Края раны освежила, тонкие полоски ткани срезала, там, где они от щепки инфицироваться могли, и кожу довольно легко сшила. В нижнем углу оставила небольшой участок незашитым туда узкую полоску сложенного тонкого бинта вставила – дренаж. На всякий случай. Теперь лоб. Буду надеяться, за моими руками эскулапы лицо не разглядят. Но пришел мой алхимик, за ним короля внесли, и все они на королевскую задницу переключились. Ковыряются в ней в темноте. Пусть развлекаются.
Салфетку передвинула, что бы глаза прикрыть, мало того, что шью по живому, так еще нервы свои травмировать, в глаза глядя. Пару прядей волос срезать пришлось, мешались, в рану лезли. Лоб быстро зашила. Ранение поверхностное, осколок острый только по коже чиркнул. Дно раны проверила, кость цела. Тонкой ниткой зашила. Длинные нити, специально оставила, не экономила, разложила аккуратно по обе стороны ран, валики из тонкого, батистового бинта свернула и прочно к ранам привязала. Смочила спиртом. Голову просто забинтовала простой повязкой вокруг, а вот на щеку надо бы что-то вроде пластыря. Громко спрашиваю Донована, лекаря.:
– Донован, что-то липкое, вроде пластыря есть?
Он в ответ: – Мы мед используем, или воск.
Ну, с воском это эпиляция получиться, что на мужском лице не есть хорошо. А вот мед, попробую. Отрезала кусок бинта, прилепила на мед по окружности раны. И тут меня как ударило:
– Мед, пчелы, прополис! Дура я, совсем забыла! Спиртовая настойка прополиса! Отличный антисептик, может почти заменить йод! Надо узнать, может, имеется в наличие! Значит, завтра на пасеку. Мед есть, значит и пасека должна быть!
Глава 23.
Позвала мужиков, попросила отнести Оливера в комнату, к выздоровевшим мужикам на ту же самую кровать «писца» Эверта. Передала просьбу помочь раненому. В замке гостит король, выделить раненому отдельную комнату нет возможности, да так и лучше, и воды соседи поднесут, и до уборной проводят. Нельзя сейчас к нему внимание привлекать. Закончила с ним, решила посмотреть, что там с королевским ранением в не деликатную часть тела. Четверо мужиков вокруг стоят, а воз и ныне там! Подхожу, и что я вижу! Вопиющая безграмотность. Даже я, специалист по прямо противоположенной точке человеческого тела, понимаю, какую глупость они делают. Ладно, мой алхимик. Ну не хирург он, не хирург. Терапевт, кстати, не плохой. И химик, простите, алхимик приличный. Вон, обеспечил мне карболку. Хоть что-то простерилизовать могу. Но что они творят с королевской задницей, это просто невозможно! Осколок вошел в большую ягодичную мышцу почти вертикально. Король-то лежал. Кончик его так и торчит из отверстия. Они за него ухватили пинцетом, даже не щипцами, и тянут. Он не идет, они тянут. Зигурт сначала кряхтел, косился на Оливера, который за весь час мучений не пискнул, только зубами скрипел. Потом Оливера унесли, я настояла на носилках, ясно было, тяжело ему, голова кружиться, отвар мака тоже не простая штука. Так вот, Оливера унесли, Зигурт постанывать стал, потом покрикивать, под конец уже орал, как резаный. Вернее, не разрезанный. Подошла. Эскулапы на меня смотрят, будто ждут, что я их сейчас спасу. Я руки вымыла, спиртом облила, так всю кожу сожгу. Начала щупать. Сама анатомию совершенно не моей области вспоминаю Так, осколок в нижне-наружном квадранте ягодицы. пробил большую ягодичную мышцу, имеет удлиненную форму. Нижне-наружный квадрант, это плохо, близко тазобедренный сустав и там, прикрытые ягодичными мышцами проходит много сухожилий. Кровоснабжение всех отделов ягодиц хорошее, не хуже, чем на лице, поэтому туда все внутримышечные инъекции и делают. Значит, может быть осколок неровный и зацепился за какое-то сухожилие. Значит, надо повернуть, и он отцепится. Резать ягодичные мышцы совсем не хотелось. Утонешь в крови, да и масштаб для меня совсем не тот. Щупаю уже осколок. С одной стороны ровный, даже скругленный, с другой зазубрен, как пила и эта зазубренность точно вверх, если вертикальное положение туловища рассматривать, смотрит. И изогнут дугой немного. Видимо, край отверстия для фитиля из пакли. Вспоминаю ход сухожилий. Идут от мышц, крепящихся на подвздошных костях и крестце, все к тазобедренному суставу. Такой веер получается. Если эта кривуля туда врезалась, по глубине большая ягодичная мышца, судя по длине сколка насквозь пробита, то эта кривуля концом прошла между сухожилиями малой ягодичной мышцы и грушевидной. Или, что хуже, одной из близнецов и грушевидной. Тогда может быть нерв перебит. Спрашиваю:
– Зигурт, – не до титулований, не дурак, понять должен, – у вас нога что-нибудь чувствует, не в месте ранения, а ниже?
– Не понимаю! – сквозь зубы.
– Хорошо, в вот так? – Колю его по наружной боковой поверхности бедра кончиком стилета.
– Ой! больно!
– Отлично, значит, скорее всего, нервы целы. Сейчас будет чуть-чуть больно, но, постараюсь, что бы в последний раз.
Зажимаю крепко кончик осколка самым большим зажимом, рукоятки свожу, ура! Удалось закрыть замок. Значит, есть небольшая гарантия, что не соскользнет, и у меня свобода маневра появится. Подталкиваю осколок пониже, что бы, если эти умельцы подцепили, как рыбу на крючок какое-нибудь сухожилие, а это скорее всего, сухожилие, мышечную ткань они при всех своих усилиях давно порвали бы, то я дам ему шанс соскочить с крючка. Потом останавливаюсь, надо точно вспомнить, как идут сухожилия в этом месте. Прошу ребят принести чернила и перо. Карандаш здесь не годится. Приносят. Нащупываю мыщелок бедренной кости, обвожу его кружком – место крепления всех сухожилий. Потом, гребень подвздошной кости. Размечаю, примерно, расположение малой ягодичной мышцы. Провожу линии возможных проекций сухожилий. Примерно. Не мое это место! Последний раз схему видела на уроках топографической анатомии. На шестом курсе. И то смотрела так, не особо вдаваясь. Распределение прошло, знала уже что моя область в противоположенной части человеческого тела. Но схему худо-бедно на заду начертила. Взялась за зажим и поворачиваю осколок, что бы его зазубренный край примерно в проекции расстояния между сухожилиями был. Тянув верх. Он выскакивает без всяких усилий, как пробка из бутылки.