Спасти красноармейца Райнова. Книга седьмая. Пацифист
Шрифт:
В зале суда было с десяток человек, помимо судьи, даже несколько человек вроде присяжных. Следака не было, но присутствовал военный прокурор, и боец конвойных войск, что меня привёл и охранял. В Союзе секса нет, так людей воспитывали, а тут я такое говорил, у всех лица вытягивались, не удивлюсь что уши в трубочку сворачивались. Судья застыл в ступоре с выпученными глазами, в уголке губ потянулась ниточка слюны, видимо прекратил контролировать процессы организма, чем я не преминул воспользоваться.
– Видимо воспалил ваше воображение, вы даже слюну пустили, так своего любовника хотите.
Все синхронно повернули головы к судье и тот поспешил вытереть подбородок, чем только подтвердил мою версию, три женщины в зале на него стали откровенно брезгливо смотреть. Я снова слово взял, пока у всех ступор:
– Не понимаю, как можно мужику с мужиком любится. Вот у меня две первоклассные любовницы, дойки третьего размера, бритые киски, фигуры обалденные. Они вызывают желание, а это ваше противоестественное
Договорить я не успел, судья наконец вышел из ступора, столько визга, брызг слюней и воплей давненько не слышал. От него даже секретарь отодвинулась подальше. Тот принял новое решение, и приказал занести секретарю в протокол, постучав молотком. С меня сняли звание, лишили партбилета, я теперь простой красноармеец. Лишили наград, и дали пять лет лагерей. Мол, хочешь видеть брутальных мужиков, узнаешь, чего стоит их любовь. По-моему, передёрнуло всех в зале. Даже боец пробормотал, что уж лучше расстрел.
– Я же говорил, только настоящий пи*ор мог такое решение принять. А вы сомневались.
Подняв голову, с прямой спиной судья покинул зал. А что ему ещё оставалось? Решение принято, так что всё оформили, награды сдал, не стал скрывать, партбилет тоже, и дальше уже по этапу готовились отправить. Я же, пока меня выводили, был в недоумении. А что вообще на меня нашло? Нет, я повеселился, позабавился, но вот это, очень странно. Всё не в моём характере, вот и недоумевал. Впрочем, через восемь дней, я на тюремном эшелоне отправлялся к месту отбытия наказания. Пусть я показал суть судьи, это не дало мне избежать наказания. Он судья и делегирован правом выносить такие приговоры. Да уж, повеселился. Да особо гадать и не пришлось о причинах таких моих поступков. Да первое же предположение, и в точку. Да просто нет других причин, только оно. Аурное хранилище с опцией големов. Та хитрая штука, усилитель эмоций. Что воздействует на носителя, заставляя его совершать разные поступки, ранее не свойственные. Как раз про меня, всё так и есть. Пока меня с другими осужденными везли в сторону Казани, где срок буду отбывать сам не знаю, в какую сторону везут случайно-то узнал, сосед подслушал разговор охраны, я и прикидывал всё. Ну то что случилось, было и было, поразвлёкся, в принципе не переживал и не был огорчён. Эти два типа, майор и судья, словесно получили от меня то, что заслуживали. Если раньше я бы сдержался, то сейчас рубил правду матку в глаза. Правда, большую часть безбожно врал, но мне это даже понравилось. А я зануда, по жизни такой. А тут раскрылся, раскрепостился, чёрт, и мне это нравится.
Потом обдумаю это, пока же размышлял насчёт аурного хранилища с опцией големов. Получается, значка нет на сетчатке глаза, но само хранилище при мне, я просто им пользоваться не могу, но усилитель эмоций работает штатно. Вот к таким выводам я и пришёл. Вполне всё складно выходит. И самое интересное, не имея доступа к рабочему столу управления аурного хранилища, я не могу отключить этот усилитель эмоций, вот в чём дело. Впрочем, не скажу, что я имел такое желание. А мне интересно было пожить под таким усилителем, раскрепостится, поэтому не факт, что попробовав запретное, я бы отключил его. Жизнь играет яркими красками. Вот такие дела. Насчёт приговора, отбытия срока, вообще не переживал. Летом сорок второго будут добровольцев отбирать в штрафные части, и если опция големов заработает, раз усилитель эмоций работает, есть шанс что и он запустится, то у меня будет восемь месяцев на подготовку, прокачку. Хранилище накачается ещё, так что не скажу, что я сильно расстроился. Только то что без баньки и домика остался. Но терпимо, до лета следующего года потерплю. Вот с такими моими мыслями наш поезд и уходил вдаль. Пролетел Казань, мы там всего шесть часов стояли, потом Свердловск, и так до Иркутска. Поезд шёл дальше, а вот меня и ещё два десятка бедолаг ссадили. Вскоре нас довели под конвоем до ворот исправительного лагеря, оформление, и вот устраиваемся в одном из шести бараков. Проверку прошли. Что ж, будем обживаться. Поэтому я решил начать знакомство со смотрящего.
***
Надо сказать, я был во всём прав. Это действительно опция усилителя эмоций. По мне так здорово. Плюсов стало больше чем минусов. Эта опция ещё и интеллект разгоняла. Я стал умнее, легко расчёты делал, планы строил, да и вообще язык стал здорово подвешен. Были и минусы, агрессивность, желание выделится, мелочность, но я особо не обращал на них внимания. Почти год пролетел, до момента появления первых вербовщиков. Это было шестого августа. Как-то особо не торопились. Да я особо и не переживал, прибудут и прибудут. Ну и среди первых сделал шаг вперёд. Так что меня вывели и поставили первым в будущую шеренгу добровольцев, которая кстати вполне быстро пополнилась. Так стоял и прикидывал всё.
Я был прав, третьего сентября появился значок опции големов. Заработала она. Как раз в Иркутск прибыли, осваивался в лагере. Дальше прокачка. Тратил всё свободное время, в основном ночами, гоняя големов и отрабатывая разные приёмы. В основном за пределами колонии. На данный момент держу трёх в течении часа и двадцати минут, или четыре сорок минут. А пять, двадцать пять минут. Очень неплохо за такое время. Правда
Да, в бараке я не жил, начальник лагеря разрешил. А я попросился с ним поговорить, и когда мне пошли на встречу, пояснил майору:
– Гражданин начальник лагеря, у меня психическая не устойчивость, иногда бывают приступы агрессии. Это после ранения в голову. Я бы не хотел после очередного приступа очнуться посреди десятка трупов с травмами не совместимыми с жизнью. Ну зачем нам такие проблемы? Я прошу повесить во дворе мешок с песком, буду на нём агрессию сбрасывать, тут и вам плюсы, и мне. Спишите это на спортивное направление, вам же наверняка присылают приказы устраивать разряды на спортивные достижения.
Тот взял время на подумать. Я же смотрящему докинул, десять тысяч рублей, и он договорился, так что мне не только разрешили жить при Красном уголке. Но и мешок подвесили, крепкий, считай боксёрский. Каждое утро, и вечер, даже в дождь или метель, я там отрабатывал удары. Кстати, это действительно приглушало негативные эмоции, ну и жил с Майей в отдельной комнате со своей койкой как падишах. Я вообще редко её убирал. Лишь тайком водил в баню и в туалет. Чтобы не засекли. Тут уличные сортиры. Да так прижилась при мне, что на данный момент пузо её выпирало, показывая, что та на шестом месяце. Так что в лагере мне всё нравилось, вообще всё отлично, но не хватало своей бани, домика и ещё пары-тройки любовниц. А так всё шикарно. Одной Майи для моей активной жизни, я ещё и как любовник серьёзно в выносливости поднялся, спасибо опции усилителя эмоций, всё же не хватало. Жалел, что ещё набрать не успел. Припасов у меня немало было, дефицитных тоже, у меня всё отлично. Чёрт, да я жил в десятки раз лучше даже тех, что на воле живут. Так чего мне печалиться? Однако у меня накачалось четыре тонны, всего шесть тонн и сто шесть килограмм на данный момент, из них занято тонна девятьсот. Хранилище с опцией големов так и не открылось, что печально, и думаю уже не откроется. Да что это, я весной прокопал хранилищем подземный ход, с территории лагеря, и ночами не раз бывал в Иркутске. Покупал там разное у местных, тут особенно рыба и икра с Байкала шли отлично, омуль, хариус или муксун, разные вкусности. Нанял несколько старушек, те мне пекли хлеб, пирожки и пироги. Ночами забирал, благо гражданская одежда имелась, как и зимняя. В лесу, в стороне от лагеря, разводил костёр и готовил в котлах разные блюда, я своим кормил Майю, да и сам питался. Всё что было на нас двоих ушло, пополнял запасы горячей пищи. Жарил рыбу, медную сковороду купил. Разнообразил деликатесы, но к проверке, всегда был на месте. Раз пять мне устраивали внезапные ночные проверки, всегда один был и на месте. Но и всё.
Я помню про свои приготовления, зенитки как прятал, станковые пулемёты крупного калибра. Сейчас с зенитными системами конечно получше, не как в сорок первом, но всё равно нужны, востребованы, так что после штрафбата найду кому предложить, получив таким образом хлебную должность. Вряд ли снова в артиллеристы пойду, уже навоевался по этой специальности, хочу другие попробовать. После штрафбата, как получу искупление грехов, и направление на новое место службы, с восстановлением всего потерянного, то это время что требуется потратить на дорогу, потрачу на добычу топлива для самолётов, там от выделенного времени зависит, если ещё есть, лечу в Хельсинки, за Эльзой, ох как я о ней вспоминал, потом на базу егерей, там по старым планам. Ну и к месту службы. Это пока все планы, а хочу так довоевать до конца войны честным фронтовиком и выйдя в отставку, наслаждаться мирной жизнью. А мне нравился послевоенный Союз, да, нравился. Правда, я как небожитель в теле Шевченко слабо его прочувствовал, надеюсь тут будет получше. В это время закончив отбор, почти две сотни набрали, нас хотели направить к выходу, когда я попросил у вербовщика дать сказать мне речь остающимся, а начальник лагеря на это, только покачал головой: