Спасти СССР. Манифестация II
Шрифт:
Мои губы подвигались, сортируя набегающие слова. Сильно не помогло, на языке вертелись одни непристойности, к тому же, после слов о мурашках, совершенно определённой направленности - мне отчего-то представилось, как белела бы сейчас в сумерках её нагая спина.
Я стоял, механически подбрасывая на ладони грязный тряпичный комок. Потом, неожиданно даже для самого себя, метнул его в Кузю. Она дёрнулась, ловя.
– Постираешь, - выплюнул я приказ и зашагал дальше.
Кузя в недоумении посмотрела на тряпку, потом поднесла её к лицу и понюхала.
«Нюхай-нюхай, -
– Андрей, - полетело мне в спину.
Я даже ухом не повёл. Наташа догнала меня бегом, схватила за руку и дёрнула, разворачивая к себе.
– Андрей, стой! Давай поговорим.
– О чём?
– спросил я устало.
– Я постираю, - она медленно, не сводя с меня взгляда, кивнула.
– Забудь и выбрось, - я раздражённо выдернул руку и двинулся дальше.
– Подожди, - она торопливо пристроилась сбоку и вцепилась мне в плечо.
– Ну подожди же!
В голосе её прозвучало отчаянье. Я остановился и засунул руки в карманы. Мы стояли очень близко, лицом к лицу, словно собираясь вот-вот закружиться в медленном танце в свете далёкого костра.
– Я не хотела!
– и она для пущей убедительности шмыгнула носом.
– Правда же! Я не хотела так...
– Ну, так что уж теперь об этом говорить, - процедил я.
– Хотела, не хотела... Человек уже пострадал. Серьёзно.
– Я не хотела...
– повторила она, молитвенно прижимая ладонь к груди.
Я посопел, с усилием гася в себе острое раздражение, потом сварливо уточнил:
– Просто в дерьме хотела вывалять, да?
Она с готовностью закивала и посмотрела на меня с неясной надеждой.
– Слушай...
– я подвигал головой, разгоняя застоявшееся в загривке напряжение, и спросил: - А зачем? Почему?
Кузя со свистом втянула воздух, в полумраке блеснули ровные белые зубы:
– Да он капитаном! На судне! Плавал!
– она беззвучно притопнула ножкой, и глаза её зло сверкнули: - У-у-у-у... Фальшивка! Придушила бы!
Я с трудом придавил невольную улыбку:
– А ты-то откуда разбираешься?
– Да я на руках у флотских выросла! А этот!
– звонко воскликнула Наташа и перешла на сдавленное шипение: - Фальшивка! И козел! Он...
– тут она куснула нижнюю губу и замолчала.
– Да?
– переспросил я, невольно расправляя плечи.
– Неважно, - торопливо отмахнулась Кузя.
– А всё же?
– мне чудом удалось сохранить ровный голос, но кулаки в карманах разжались с трудом.
– Неважно, - повторила Кузя, - я же не из-за себя сделала, я-то что... Рыжую жалко, она хорошая.
– Мэри, значит, пожалела...
– набычился я, опять заводясь.
– А тебя кто пожалеет, если вскроется?
Она посмотрела на меня с неожиданным превосходством, потом победно тряхнула моей майкой:
– А вот для этого есть ты.
Я открыл рот. Закрыл. Глубоко вдохнул, припоминая, зачем я вообще здесь нахожусь, и как это хорошо, что мне есть для чего жить.
– Нет. Извини, но нет. В следующий раз я и пальцем не шевельну, чтобы спасти твою задницу.
Из темноты выметнулась Фроська. Приблизилась ко мне по дуге, взбудоражено пофыркивая, обнюхала сапоги и скачками унеслась прочь. Мы проводили её взглядами.
– Почему?
– голос у Кузи упал почти до шёпота.
– Я же не для себя... Ты сам мне говорил о поступках, помнишь?!
Тут я словно наяву почувствовал, как клацнул, смыкаясь, тугой зубастый капкан. Ну вот и что ей теперь говорить?!
– Пф-ф-ф...
– звучно выдохнул я.
– Ты, Наташа, горячее-то с солёным не путай. Я говорил совсем о другом. Поступок подразумевает готовность принять все его последствия. А у тебя получился удар исподтишка, - она дёрнулась что-то возразить, но я провёл между нами рукой, пресекая, - пусть даже и нанесённый из чувства попранной справедливости.
– Удары исподтишка - это поступки женщин, - Кузя передёрнула плечиками.
– Ты же не хочешь, чтобы мы падали на амбразуры?
– Не хочу, - подтвердил я после короткого молчания и задумчиво посмотрел на неё.
«Говорить? Нет? Ох, как всё сложно...» - я никак не мог решить, где провести черту. Проще и, конечно же, куда как правильнее было бы даже не начинать весь этот разговор. Или у меня ещё есть на эту девочку резерв возможностей?
– Ладно, предположим...
– я решил не спорить о терминах.
– Есть гораздо более важное обстоятельство.
– Какое?
– спросила она напряженно.
Я ещё раз подумал - в самый распоследний раз.
– Строго между нами, - взглянул на Наташу испытующе, - если ты на это согласна.
– Согласна, - быстро ответила она, и в глазах её сверкнула неожиданная радость. Она чуть подалась вперёд.
– Слышишь, я согласна!
– Я серьёзно. Очень.
– И я, - видимо, на моем лице отразилось невольное сомнение, потому что Кузя схватила меня за руку и с жаром добавила: - Ну, честно, без балды.
Я ещё чуть поколебался, потом подвёл черту:
– Хорошо, попробую поверить, - и начал занудным тоном: - Понимаешь, нам, детишкам-школьникам, вполне допустимо верить в то, что одновременное появление в школе американки и нового завуча по внеклассной работе - это просто совпадение. Это не имеет никакого отношения к тому, что из таких вот симпатичных русисток потом формируют советский отдел в ЦРУ. Это просто совпадение, вот и всё. И то, что в роли командира экспедиции появляется вдруг совершенно свободный именно на эти недели дядя Чернобурки - бравый флотский офицер, на которого Мэри не могла, видимо, не запасть - это случайность. И сегодня, на доске, вдруг ставшей отчего-то скользкой, не сломалась вместе с рукой и операция серьёзной, поверь мне - очень серьёзной организации... И можно верить в то, что дяди и тёти в той организации - сама доброта, и им даже в голову не придёт наказать одну молоденькую дурочку, верно?