Спасти тридевятое и другие приключения Василисы
Шрифт:
– Ой, умора, – рассмеялась Василиса, – а я-то думаю, чего это ты от дел ратных отошёл, а тебе не до них, ты в лесорубы заделался!
– Смешно тебе, – фыркнул Никита, сворачивая коврики и занося их в избу, – а мне обидно, что люди добротой и отзывчивостью пользуются в корыстных целях. С ними вся охота добру служить пропадает.
– Да ладно тебе расстраиваться! Иди лучше, киселя поешь, я свежий наварила, ревеневый, – Василиса ловко накрыла на стол, нарезала большими ломтями пирог с капустой и яйцом, разлила кисель
– А с чего?
– Ну, не знаю. Может, ей некому крышу за пироги с борщами перекрыть, да и грядки за просто так никто не прополет, – и глянув на коврики, сложенные в углу, добавила, – и половички не выбьет.
– Да ладно, если бы она одна такая, – вздохнул Никита. – Вот недавно прискакал ко мне гонец от самого царя, так мол и так, выручай! Украл Кощей зазнобу мою, Машеньку. Верни любушку мою, ничего не пожалею, чего хочешь проси!
– И?
– Что и? Прискакал я к Кощею, отдай, говорю, красна-девицу, что из-под венца украл! Не то биться будем.
– Ох, и храбрый ты, Никитушка!
– Ага, храбрый. Меня Марья сковородкой до самых ворот гнала. Знать, говорит, не знаю никакого царя, а батю обижать не дам! Мол, сватался к ней какой-то плешивый, да она ещё о замужестве не помышляет. Я, конечно, потом с ними помирился. Кощей мне даже меч-кладенец подарил за то, что я первый, кто решил честно за дочь его биться, а не попытался, как все остальные, в мешке умыкнуть. А главный казначей, Митрофан? Ну тот, из три четвёртого царства?
– А ему-то что понадобилось? – удивилась Василиса. – У них же свои богатыри есть.
– Были, да закончились, – махнул рукой Никита, задев и рассыпав по полу яблоки, что лежали в большом блюде. Бросился собирать, да не удержался, чтобы ловкость свою продемонстрировать, начал ими жонглировать и продолжил рассказ. – Так вот, приходит ко мне Митрофан и говорит, так мол и так, всю казну государства нашего обманом выманило чудище лесное. Не знаем, чем теперь дружине за службу платить да как с честными людьми за продовольствие к царскому столу расплачиваться. Всё, что нажито непосильным трудом, всё пропало! Два сундука золота, три серебра да ларец с камнями самоцветными.
А сам в ноги падает, плачет, бороду на себе рвёт, обещает в омут глубокий прыгнуть, лишь бы с позором людям в глаза не смотреть.
– И? Что дальше-то? – не выдержала, отобрала яблоки у богатыря Василиса, усадила его за стол, всучила сапог, чтоб самовар раздул, а сама тесто мять взялась.
– Да что дальше, нашёл я чудо лесное. Маленький такой, а уши большие, на ослика похож, только по деревьям прыгает да по-птичьи щебечет. Я его морковкой приманил и давай лекцию читать, что нехорошо брать чужое, даже если ты маленький и очень симпатичный.
Лешунок лесом поклялся, что ничего ни у кого не брал. А это
– Чего?
– Услышал Митрофан, что Лешунок девчатам за песни звонкие да сердца добрые по ожерелью с камнями дивными подарил, позавидовал, решил себе лесные богатства прибрать. И, главное, уверял, что у нечисти забрать – дело богоугодное! Тьфу! Так он по итогу на меня ещё и обиделся, что я ему сундук с добром принести отказался. Пожаловаться обещал.
– И пожалуется?
– Обязательно, – вздохнул богатырь, – похвалы за дело не дождёшься, а жалобы только так пишут. Вот как тут добро творить? Кончится моё терпение, уйду из богатырей. Говорил мне отец: иди, Никита, в повара, и сам сыт будешь, и семью прокормишь. Чего не послушал?
– Ишь, чего удумал! – шлёпнула об стол тесто Василиса. – Это что теперь, из-за нескольких дураков другие люди без защиты от нечисти оставаться должны? Так и быть, перед бабушкой слово замолвлю, тем более, что и ты меня не раз выручал, но из богатырей уходить не смей!
Богатырь покраснел и удивлённо хлопал глазами.
– Всегда будет кто-то, кто попытается свою выгоду извлечь, – продолжая отбивать тесто, ворчала девушка. – Подумаешь, не ты первый, не ты последний. Из богатырей уходить! Пирогов я тебе и сама напеку, а ты давай, одна нога здесь, другая там!
– Чего? – не понял Никита.
– Да чего непонятного, сейчас заставы обходи дозором, а к вечеру возвращайся. Яга как раз из лесу придёт, грибов принесёт, я картошки отварю, молочка свежего надою, ужинать будем. А дальше посмотрим, что утро скажет. Понял?
– Понял, – кивнул богатырь, поднимаясь с лавки, – ты мне своими словами веру в себя вернула, честное слово! Даже и не знаю, как тебя благодарить.
– Не надо меня благодарить, – отмахнулась Василиса, поморщившись, – иди делом займись, нечисть погоняй. А мне ещё дождь вызвать надо, огород полить. Картошка сама себя не вырастит, её поливать да полоть надо, а то бабушка зачёт не примет. Она, когда голодная, и на лопату посадить может.
История десятая
(новое зелье)
– Точно тебе говорю, завелось там чудище! А ещё мне кикимора сказывала: ползут оттуда туманы неведомые, из которых голоса слышатся, да лягушки разноцветные выпрыгивают, и все утверждают, что они принцессы заколдованные.
– Разберёмся, – перекинул с ладони на ладонь меч богатырский Никита, – посмотрим, кто тут лесных жителей в морок вводит.
– Ты только осторожнее, Никитушка, – тёрся о сапоги богатыря Горыныч, – ты у меня друг единственный, на вес золота! А вдруг там колдун какой заморский? Может, к Яге вначале зайдёшь? Она в котёл свой заглянет, поворожит. Глядишь, что и присоветует по своему колдовскому делу?