Спасти тридевятое и другие приключения Василисы
Шрифт:
– А я вам зачем? – потянулся, словно сытый кот, Горыныч. – Бабушка, конечно, говорила, что я самый красивый из её внуков, так это по нашей, драконьей версии. А люди-человеки, как правило, пугаются, чудовищем зовут. А нам, между прочим, обидно! Ну какое я чудовище, особенно когда сытое и за ушком поглаженное?
– Ты, Горыныч, наши глаза и уши, а ещё крылья и лапы! Если злодейка побежит, ты её в два счёта догонишь и к Яге доставишь. А уж бабушка без награды тебя не оставит, – усмехнулся Никита. – Ну всё, пора! Пора из вас двоих красивую статую делать. Пошли на озеро, глиной мазаться!
Ближе
Скульптуру установили рядом с открытой площадкой, где через час должен был состояться конкурс на самую красивую девушку королевства. Многие конкурсантки подходили к глиняной девушке и лишь грустно вздыхали, насколько та была хороша. Без слов было понятно, почему крылатый змей решил похитить именно эту красавицу, которой ни одна из претенденток и в подмётки не годилась.
– Фи, – сморщила носик вторая дочь короля соседнего королевства, – какое убожество. Понятное дело, ваял ученик местного гончара, возомнившего себя великим скульптором. Ну разве это дракон? Больше похоже на ящерицу с крыльями от летучей мыши. А эта, – королевна ткнула пальчиком в сторону Василисы, – и вовсе сказочный персонаж. Где вы видели такие толстые косы? От них уже давно должна была голова отвалиться. Вот у меня кудри, так кудри – кудряшистее некуда и лёгкие, как пушинки!
Красавица тряхнула головой, желая продемонстрировать, насколько красиво развеваются на ветру локоны. Тут Василиса, едва заметно шевеля губами, произнесла заклинание дождя, что выучила буквально накануне и ещё не успела ни на ком использовать.
Маленькая чёрная тучка в течении нескольких секунд сформировалась прямо над головой заморской зазнайки и в минуту вымочила дождём, напоследок тюкнув крохотной молнией прямо в темечко. Отчего золотистые локоны королевны завились так, что стали похожи на старую, потрёпанную металлическую губку для мойки королевских котлов.
Горыныч хмыкнул, стараясь сдержать смех, от чего из ноздрей пошёл пар, и получил за это удар венком в лапу от Василисы, напомнивший держать себя в руках. Благо фрейлины, что столпились у бившейся в истерике госпожи, это не заметили. Как, впрочем, и лучники, и рыцари, и остальная охрана, что стояла в дозоре вокруг площади, охраняя порядок.
Заламывающую в отчаянии руки королевну увели к лучшему куафюру города, пообещав два новых наряда и приз «хрустальную туфельку» как обладательнице самой маленькой ножки, пусть и сорок третьего размера, лишь бы претендентка не нажаловалась папе королю на погодную дискриминацию.
После королевны пришла купеческая дочка, разодетая в розовые шелка с кокетливыми оборками по подолу. Правда, это ей не шло, девушка походила на очень хорошо откормленного поросёнка, зато ей очень понравился Горыныч, которому она принялась строить глазки. А Горынычу хотелось расправить крылья и взмыть в небо, к тому же, ужасно чесалась левая пятка, но стоять нужно неподвижно, и даже чихнуть нельзя. Но, самым ужасным было то, что озёрная глина слишком
Купчиха тем временем томно вздыхала и прикидывала, как было бы здорово поставить такую статую у себя на купеческом дворе и мечтать, что однажды, польстившись на её красоту, прилетит настоящий Горыныч и унесёт в свою пещеру, полную несметных сокровищ. Горыныч, слыша такие рассуждения, чуть не прикрыл глаза лапой. Не потому, что купеческая дочь ему не понравилась. Но хоть он и был очень сильным, столько живого веса за раз не утащил бы даже на спине.
Потом были и другие девушки, мечтавшие, чтобы их украл дракон, а славные рыцари за них сражались, и ни одна из них не имела при себе украденного у Яги зеркальца. Все они были по-своему прекрасны, но обмазанная глиной Василиса единогласно признавалась самой красивой, несмотря на то, что скульптор и нос ей сделал слишком длинный, и глаза кривые, и рот большой, и уши торчат, и вообще таких фигур не бывает.
За несколько часов стояния на главной площади Горыныч с Василисой так устали, глядя на постоянно мельтешащих вокруг нянек, фрейлин, принцев, графов и прочих жителей, считающих своим долгом тыкнуть в скульптуру зонтиком или дёрнуть девушку за глиняную косу, что друзья были готовы нырнуть в фонтан, лишь бы смыть с себя всю придуманную Никитой авантюру, как мимо них пронеслась маленькая собачка, и в зубах она держала украденное зеркало!
Ох, какой случился переполох на главной дворцовой площади, когда глиняная статуя ожила, и Горыныч расправил затёкшие в одном положении крылья. Впрочем, дамы подняли такой визг, что змею заложило уши, и он, зажмурившись и прижав к себе Василису, взлетел вверх. Никита побежал за ними по земле, стараясь не упускать друга из виду.
История тринадцатая
(в которой никто ничего не помнит)
– Уф, и приснится же такое, – ворчал Никита, потирая шишку на лбу, – с младенчества с кровати не падал, а тут на тебе. И сон-то какой яркий, каждую деталь рассмотрел, вот только чем закончился, жаль, не понятно.
Богатырь поднялся с пола, потянулся, пару раз присел, налил молока в блюдце котёнку и вышел во двор, водные процедуры в бочке принять. А тут уже Горыныч за воротами топчется, с ноги на ногу переминается.
– Я тут вот что подумал, Никитушка, давно мы с тобой вместе не сидели, по душам не говорили, кваску да киселя не пили. Соскучился я!
– И я рад тебя видеть, друг мой. Проходи в дом, я мигом. Только в порядок себя приведу, и завтракать сядем.
Горыныч дым из ноздрей выпустил, крякнул и уменьшился. Стал ростом с человека, только рослого. Наклонил все три головы, чтоб об перекладину дверную не удариться, и в дом вошёл. Тут ему под ноги рыжий котёнок бросился и давай ластиться, урчать, лапками перебирать, словно старинного товарища встретил.