Спор можно и проиграть
Шрифт:
— Красиво. — Незнакомец продолжал в открытую её рассматривать. Его-то ситуация ничуть не смущала, наоборот, он даже наслаждался ею. — Ты не вяжешься с образом художника.
— И с каким же образом я вяжусь? — он насмешливо передразнил её слова, откинувшись на спинку лавочки. От его голоса Таня вдруг ощутила дрожь по телу — словно ток пустили, написали бы в бульварном романчике. В присутствии таких самоуверенных типов, которые знают о своей привлекательности и пользуются ею, Гроттер всегда начинала теряться и злиться, что не может контролировать себя.
— Тебя проще представить на
— Жестко. — Кажется, он ничуть не обиделся. Более того, он вдруг довольно улыбнулся, словно она ему навешала комплиментов: — Но, может, этим я и занимаюсь в свободное от рисования время? — Он достал пачку дорогих сигарет и закурил. Таня, которая думала сделать то же самое всего минуту назад, резко отдернула руку от сумки — теперь курить она не станет из чувства противоречия, хотя в чем оно заключается она и сама не понимала.
Пора было заканчивать этот разговор — Гроттер казалось, что ни к чему хорошему он не приведет:
— Можно я заберу рисунок?
— Нет, — и это «нет» было таким властным, что Таня вздрогнула и замерла. Незнакомец почти вырвал из её рук блокнот, как несколькими минутами прежде сделала она сама, — Я хочу нарисовать тебя снова. Когда у меня будет еще один портрет, отдам этот. Как тебя найти?
— Даже не спросишь, как меня зовут? — парень, кажется, удивился и немного смутился. Черты лица вдруг смягчились, когда он вдруг улыбнулся, мгновенно изо льда превращаясь в пламя:
— Как тебя зовут?
Но Таня уже кинула книгу в сумку и встала. Он тоже вскочил, и девушке пришлось смотреть вверх.
— Встретимся снова — тогда и узнаешь, — она весело подмигнула и двинулась прочь из парка, соображая, что в последний миг едва не начала флиртовать, словно глупенькая девочка.
Комментарий к Глава 2. Художники подстерегают всюду
*Фрэнсис Скотт Фицджеральд “Благословение”
========== Глава 3. В сплетнях мелькает истина ==========
Воскресное утро было бы лучше, если бы началось не с телефонного звонка. Гроттер нехотя выскользнула из сна, где крепко обнимала кого-то высокого и светловолосого. Она потянулась вверх, чуть приоткрыв губы, но теперь на неё почему-то смотрели тёмные раскосые глаза, которые никак не удавалось связать с худощавым телом, прижавшимся к ней. Неприятный звук заставил вздрогнуть:
— Что это за звук? — спросила она у незнакомца, вновь закрывая глаза, чтобы не потеряться в этих омутах. Чьи-то губы коснулись её уха и прошептали, отчего девушке показалось, что все тело обернули в бархат:
— Возьми трубку.
Гроттер резко села на кровати и взглянула на телефон. Что ж, звонок сном не был. Что Ягуну потребовалось в такую
— Да?
— Я у вас внизу на вахте торчу. Спустись, забери меня. А то не пускают, — выбора Баб-Ягун решил не оставлять. Пришлось натягивать футболку и спортивные штаны вместо пижамы и топать вниз, где по холлу бродил из угла в угол её друг.
— Это ко мне, Валентина Михайловна. Доброе утро, — девушка засунула голову к комендантше и положила на стол забранный у Ягуна студенческий. — Запишите в четыреста пятую, пожалуйста.
В комнате Ягун, не слишком смущаясь разбросанных элементов женского гардероба, оккупировал кресло. Таня поспешно смела нижнее белье в ящик шкафа и обернулась:
— И что принесло тебя сюда в такое время? — Хорошо, что Морозова вновь отчалила по своим делам. С Ягуном у них отношения были вполне неплохие, но чтобы выдержать Аню с утра надо быть подготовленным.
— Ты, — видя недоумение на лице у девушки, он всё же решил объяснить подробнее: — В общем, у меня в комнате конец света. Лизка ругается с Ванькой, причем так, что об этом знают еще комнат пятнадцать — не меньше. Она после той вашей встречи вообще с катушек слетела: и раньше ревновала, а теперь совсем валенка заесть решила. Окончательно поселилась у нас в комнате, никуда не отпускает. А этот еще и умудрился сегодня под утро во сне твое имя сказать. Ну и понеслась. Чашки летают, причем мои, слезы, крики. Да и у Ваньки, видимо, нервы сдали. Он, оказывается, еще и орать умеет. Впервые за два года услышал, мамочка моя бабуся, — усмехнулся Ягун. О беде своего друга он рассказывал, хихикая, словно вся эта ситуация его забавляла.
— Ты не выглядишь сильно расстроенным. У твоего друга там война на любовном фронте, а ты смеешься, — буркнула Таня, опускаясь на кровать. Новость о том, что Ванька зовет её во сне совсем не обрадовала — лезть в чужие отношения девушка ненавидела, а быть виновницей ссоры или, не дай Бог, разрыва уж точно не хотела.
— А я еще даже кофе не пил, чтобы проснуться и быть серьёзным, — намекнул Ягун. Гроттер обреченно вздохнула, но всё же включила чайник и достала две чашки. — Лизка как утром это услышала, так вопить и начала. Я успел только вещи схватить и свалить, пока не попал под горячую руку. Ты просто не понимаешь. Мне, конечно, жаль, что у Ваньки с Лизкой так вышло, но она… спасибо… не подходит ему. Ваньке нужен кто-то более спокойный и уравновешенный. Как ты, например, — Таня едва не подавилась кофе, когда услышала эту фразу. — Он хоть и на ветеринара учиться, но серьезный очень. И отношения ему нужны взрослые и серьезные, а не крики-истерики.
Ягун на несколько минут замолчал, задумавшись. Девушка тоже молчала, переваривая информацию: в данную минуту Ванька расстается с Лизой — если уже не расстался — из-за неё, Тани Гроттер. Это казалось как-то неправильно и подло, хотя сама она не сделала для этого ничего. Но рыжая не была уверена, что хочет встречаться с Валялкиным — он милый, симпатичный, совсем не глупый. Вот только быть обязанной ему чем-то только потому, что ради неё он порвал со своей девушкой, не хотелось.
Размышления прервал Ягун, чьи уши стыдливо покраснели: