Спор можно и проиграть
Шрифт:
— Не может быть! Моя тихоня Таня? Гроттер, я аплодирую стоя!
Рыжая, вновь преодолев соблазн покраснеть и чувствуя, как злость захватывает каждую клеточку её тела, обернулась к Глебу и едва ли не прошипела:
— Так и что тебе надо?
Парень, загадочно улыбаясь, достал уже знакомый блокнот и, найдя нужную страницу, вырвал и положил на стол.
— Помнишь, ты хотела свой портрет? Моё условие было узнать, как тебя найти. Теперь знаю, вот и возвращаю свой долг.
Злость внутри вдруг исчезла. Таня впервые с тех пор, как Бейбарсов присоединился к ним, подняла на него глаза. Действительно вспомнил. Тем временем Анька схватила рисунок и вполне искренне восхитилась:
— Правда Танька. Красиво-то
У Гроттер появилось жгучее желание выдрать свой портрет из рук подруги, а потом то ли разорвать на тысячу маленьких клочков, то ли прижать к груди. Пришлось сжать кулаки под столом.
— Спасибо. Я не думала, что ты помнишь, — она лукавила. Она хотела, чтобы он помнил. Хотела даже слишком.
— Я отдал тебе портрет, а мне не хотелось бы упустить такое лицо. Ты не против, если я нарисую тебя снова? — Бейбарсов вдруг стал абсолютно серьёзным и доверительно приблизился к Тане. Теперь их глаза были на одном уровне, и Тане стало тяжело дышать.
— С условием, что покажешь результат, — едва ли не впервые Гроттер жалела, что Анька не вмешивается. Разорвать сама этот зрительный контакт, от которого возникали совсем не дружеские мысли, она не могла. А Морозова, как назло, молчала и внимательно наблюдала, только вот уже без насмешливой ухмылки, как это было с Ванькой.
— Не сейчас. Сейчас ты будешь знать, что я тебя рисую, а потому будешь не такой естественной, как тогда. Но условия приняты. — Бейбарсов неожиданно мягко улыбнулся, а потом вдруг резко отстранился. Таня вдруг поняла, что они сидели так близко, что едва не касались друг друга лбами. — Мне пора. Приятно было познакомиться, — он не забыл кивнуть и Морозовой, сразу получив бонусную сотню очков в свою пользу.
— Ты попала, подруга. Капитально.
— Да, — выдавила Таня. С его уходом возвращалось умение дышать.
========== Глава 5. Поцелуи и свидания ==========
Кататься на коньках оказалось и сложнее, и веселее, чем могла представить себе Таня. Первые полчаса она корячилась возле бортика, боясь отпустить его и упасть. Ванька терпеливо скользил рядом, раздавая советы. Кажется, их число уже давно перевалило за пару сотен.
Потом девушка всё же решилась и отъехала на пол метра вбок, чтобы не срабатывал рефлекс схватиться хоть за что-то, и почти сразу едва не разбила нос о лед. Валялкин заботливо поднял и отряхнул её коленки от налипшего снега. В какой-то миг было дикое желание вернуться к бортику, но сработало чисто гроттерское упрямство — она не хуже остальных, которые катаются вокруг так, словно это легче, чем ходить. Поэтому она уцепилась в Ваньку и спустя всего десять минут смогла проехать метров десять самостоятельно.
Сам Ванька ехал перед ней спиной вперед, временами оглядываясь, чтобы никого не сбить. Внезапный всплеск злости, когда у Тани ничего, на её взгляд, не получалось, он сумел преодолеть, и теперь она смеялась, даже когда падала.
— Представляю, какого цвета у меня будут завтра коленки!
— Не волнуйся! Я не знаю никого, кто учился бы кататься и не падал. Представь, что рисуешь ёлочку на льду. Только не семени ногами, движения должны быть более длинные и плавные.
Когда объявили перерыв, чтобы обновить лед, Таня чуть ли не с наслаждением вцепилась в Ванькину руку и, используя его как тягач, всё же докатилась до выхода. Ноги ужасно болели, но настроение было отличное.
— Давай уйдем? Мне всё же комфортнее на банальной и скучной земле!
Спорить Ванька не стал. Он даже помог стянуть с усталых девичьих ног коньки и пошел сдать их, пока стопы Тани вновь привыкали к свободе. Вернулся он быстро и с обувью, которую они оставили в камере хранения. Девушка с удивлением и смущением наблюдала, как Валялкин навязывал шнурки на её кедах, временами поднимая на неё свои глаза цвета васильков. В них хотелось тонуть, бесконечно, без остатка.
— Расскажи
— Да что рассказать? — Ваня сел рядом на лавочку в парке и тоже глотнул свой чай, — Вырос в деревне. Мать умерла, когда был маленьким. Отец после её смерти начал пить. Я хорошо учился в школе, наверное, понимал, что это мой единственный шанс вырваться и чего-то добиться. Последней каплей стали слова папы о том, чтобы я бросил мечтать о высшем образовании и шел работать — тогда я и понял, что место в универе буду выгрызать себе зубами. С детства любил животных, так что выбор был очевиден. Поступил, переехал в город. Вот и всё.
Таня задумчиво нахмурилась. Её жизнь разительно отличалась от Ванькиной — родители оба ученые, но никогда не давили на дочь с выбором работы или профессии. Хоть на курортах не отдыхала и новейшими гаджетами не хвасталась, но у неё было всё, что нужно. И в другой город переехала не ради того, чтобы сбежать, а чтобы понять, что такое хоть отдаленно, но взрослая жизнь.
— Не может быть всё так кратко. Как же первая любовь, приключения?
Ванька вымучено улыбнулся:
— Какая там первая любовь в деревне? Я с двенадцати подрабатывал и помогал соседям за еду. Не до того было, чтобы терять голову. Потом переехал сюда, встретил Лизу. Ты правда хочешь поговорить об этом?.. — Таня лишь молча кивнула, и парень с неохотой, но продолжил: — Начали встречаться. На самом деле, Лиза ведь не плохая. Она очень добрая. И зверей любит. И умная. Когда мы только начали встречаться, она казалась какой-то нереальной: стильная, красивая, знает столько, что я и представить себе не мог. Начал тянуться к ней: читал много, учился много. Но, видимо, мы всё же не созданы друг для друга. Мне хватило одного взгляда на другую, чтобы понять это.
На последней фразе и парень, и девушка покраснели. Таня уткнулась лбом в плечо Ваньке, чтобы тот не видел её смущения. А парень вдруг улыбнулся — Гроттер этого не видела, скорее почувствовала:
— Расскажи лучше о себе. Думаю, эта история повеселее будет.
Таня отстранилась и усмехнулась:
— Даже неловко как-то. Всё просто. Родители — ученые. Папа физик, мама химик. А дочка уродилась гуманитарием. Хотя я это поняла в девятом классе — мы с Анькой тогда мало общались, и я почти всё время проводила с книгами. Тогда и поняла, что хочу редактировать тексты, неважно какие. Сказала родителям, они всё поняли и приняли. В моем городе был хороший универ со специальностью редактора, но я захотела уехать — не вечно же жить под крылом у родителей. Хотелось что-то поменять в жизни. И Анька со мной поехала. Скорее, за компанию, чем действительно ради учебы. Как-то так.
— Она тебя оберегает, — неожиданно сказал Ванька. Таня пожала плечами — для неё это не было секретом:
— Я знаю. Я удерживаю её от глупых поступков, она меня — от излишних метаний. Она сильная на людях, защищает от тех, кто может мне сделать больно. Но ей самой нужна защита. И я стараюсь как могу.
— Мне кажется, вы слишком зависите друг от друга, — слова прозвучали неожиданно резко. Таня повернулась и мягко улыбнулась, стараясь убедить себя, что неправильно поняла:
— Мы есть друг у друга и этого достаточно. Я люблю её как сестру. И она нужна мне.