Спор можно и проиграть
Шрифт:
— Да и, на самом-то деле, я рад… Нельзя так говорить, наверное. Просто Лизка достала. То, что она у нас поселилась — это отдельная песня. Ни переодеться, ни в трусах побродить. То свали из комнаты, когда им хочется побыть одним, то тихо, не шуми, Лизочку разбудишь, у неё головка болит. И, в идеале, заткни еще весь этаж, чтобы не шумели. К трусам и лифчикам своей девушки в ванной относишься, наверное, нормально, только я не подписывался видеть всю эту ерунду чужой девчонки.
— А Ваньке пробовал говорить? — Тане стало даже жалко своего друга — быть в своей комнате
— А что Ваньке? — Ягун пожал плечами. — Он ей пытался объяснить, что живет в комнате не один, но Лиза как танк — если решила, что хочет жить с ним, то всем остальным придется подвинуться. С ней легче согласиться, чем спорить.
В комнате вновь повисла тишина. Раз уж Ягун молчал, то это значит, что ситуацию он переживал куда серьезнее, чем казалось на первый взгляд. Таня тихо пила кофе, стараясь не мешать чужому внутреннему диалогу.
— Танюх, я вот что хотел спросить. Тебе самой-то Ванька нравится?
Таня второй раз за утро едва не поперхнулась. Одно дело обсуждать парней с Морозовой, которая и лучшая подруга, и личный психолог, и незаменимый пинок под одно место, если надо. Но обсуждать такое с другим парнем казалось странным. Впрочем, он-то доверился ей по поводу Лотковой, так что, возможно, стоило попробовать.
— Он, вроде, неплохой. Но я не знаю его достаточно, чтобы говорить что-то. Вроде милый, вроде дружелюбный, улыбка красивая… — Таня одернула себя, чувствуя, что увлеклась. — Я бы, может, и попробовала что-то, но не сейчас. Пока что он для меня чужой человек, врать не буду.
Ягун посмотрел на свою подругу настолько серьезно, что та поёжилась:
— Я просто прошу тебя: если вдруг у вас что-то получиться, не разбивай ему сердце.
— Я постараюсь, — так же серьёзно кивнула она.
Пару секунд лицо Ягуна сохраняло всё то же серьезное выражение лица, а потом он вдруг расплылся в улыбке и, наконец-то, расслабился:
— Так что вчера делала?
— Да… — Таня едва не начала рассказывать про незнакомого художника, но вдруг поняла: не стоит. Только что Баб-Ягун просил не разбивать сердце его другу, а она едва не рассказала о парне, от встречи с которым едва не потеряла голову, — ничего особенного. Лучше расскажи, как там у вас с Лотковой, — перевела она тему в безопасное русло.
— Вчера впервые гуляли. Я пригласил её запустить китайские фонарики. Кажется, этим я не сильно удивил, но она всё-таки согласилась. И мы даже прогулялись по парку. Сегодня у неё какие-то планы, но в понедельник я пообещал сводить её в кино, — Ягун был удивительно немногословен, но доволен как слон. Еще бы: то Катя на него вообще внимания не обращает, а то вдруг соглашается ходить с ним на свидания. Таня слабо улыбнулась: оказывается, она была еще ближе к правде, чем предполагала. Лед тронулся.
— Только не торопи события, хорошо? А то своим напором испугаешь, — глядя на ухажеров Кати, Таня четко поняла, что та боится, когда её слишком быстро пытаются сделать своей девушкой.
Телефон Ягуна слабо пискнул. Он взглянул на
— Это закончилось быстрее, чем я ожидал. Таки расстались. Пошел успокаивать этого горе-любовничка. Увидимся завтра, сегодня к вечеру я вряд ли буду в состоянии говорить что-то внятное, — парень театрально издал полный отчаяния вздох и направился к двери: — Не унывай, Танюх!
— Не перепей, Ягух, — криво усмехнулась Гроттер.
========== Глава 4. Лучше бы обдолбанный рокер ==========
Утро перед парами начиналось как обычно: Гроттер курила в стороне, кутаясь в кожаную куртку, а Морозова уже заканчивала свой ежедневный обход и вскоре должна была присоединиться к подруге. Ягун был тут же, правда, одну из традиций он нарушил: спрашивать, где Катя не пришлось — она стояла рядом, улыбаясь своим мыслям. Её поклонники, видя руку девушки в чужой, сторонились и близко не подходили. Таня наблюдала за ними почти с восторгом: Ягун старался не торопить события, но Лоткова сама взяла его за руку, словно говоря окружающим: «Я занята, у меня есть парень, так что истекайте слюнями молча».
— Вас можно поздравить, голубки? Чего там, пуха, пера, всех благ? — Анька замечала такие перемены в отношениях на раз. Могла глянуть на внешне счастливую парочку и, скривив нос, протянуть: «Вот дура, он же изменяет тебе, а ты смотришь собачьими глазами». Или наоборот: парень и девушка ругаются, кричат, машут руками в попытках доказать что-то друг другу, а Морозова смотрит и умиляется — она-то видит, что у этих всё будет хорошо. Хотя, возможно, роль играло и то, что Анька умудрялась быть в курсе всех местных сплетен даже о тех людях, которых в глаза не видела. — А это еще кто? — на миг она стала похожа на японскую девочку из аниме: глаза стали огромными, ротик приоткрылся, а цветными волосами играется ветер.
Из белого мерседеса вышел незнакомый художник. Небрежно захлопнул дверь, пикнул сигнализацией и оглядел площадку перед входом, почти сразу наткнувшись глазами на Таню. Заметить её было легко — яркие рыжие волосы делали отличной мишенью. Сама девушка замерла, не веря своим глазам.
— Дыши, Гротти, — словно издалека донесся голос Ани. И Таня торопливо вздохнула, отгоняя наваждение. Подруга куда-то отскочила, а спустя пару минут вернулась, торопливо шепча на ухо Гроттер: — Глеб Бейбарсов, третий курс, юрист. Богатый. Папочка живет где-то за рубежом, конкретно где никто не знает. Снимает квартиру. Девушки нет, говорят, дольше недели ни с кем не встречался. Любит клубы и машины.
Таня молча наблюдала, как парня обступили друзья, радостно бросающиеся обнимать и хлопать по плечу, и девушки, одна красивее другой, откровенно строящие глазки и старающиеся привлечь к себе внимание. Гроттер чуть скривила губы, чувствуя, как наползает разочарование: незнакомый художник, рисующий её в парке, казался куда романтичнее и таинственнее, чем эта звезда университета, сыночек богатого папочки, прожигающий жизнь и деньги.
— И рисовать, — тихо добавила она, наблюдая за встречей. Почему она не видела его раньше?