Спорим на разбитое сердце?
Шрифт:
Марк — тот, кто будет смеяться, если смеется Элинор. Август — тот, из-за кого Элинор начнет смеяться.
— Кто из них твой парень? — это спросил молодой человек двадцати лет, один из знакомых Брианны. Он был, пожалуй, самым привлекательным из всех: высокий, накаченный, он держался довольно расслабленно, но при этом прямо и уверено, как будто всегда имел идеальную осанку. Он улыбался непринужденно, стоял, облокотившись спиной о свою машину, из которой играла песня AJR «Weak», часто «крутившаяся» по радио.
— Никто, к счастью, — с иронией ответила Элинор, оторвав беспрестанный взгляд
— Ты смотрела на них, как школьница на студентов, — незнакомец хмыкнул, скрестив руки на груди. — Кто тебе больше нравится?
— Честно? — она вздохнула, молниеносно осмотрев обоих. — Ты.
Парень улыбнулся, слегка хохотнул, оценив мини-шутку, отвернулся, будто слегка смутился, и затем так же легко продолжил разговор:
— Я бы ответил взаимностью, однако сначала мой взгляд на твою подругу, которая сейчас болтает со Скарлет, — он кивнул в сторону Ви, которая не обращала внимания ни на кого, кроме своей собеседницы. — Уверен, она очень интересный человек. И очень красивый человек.
— Да, ты прав, но даже не надейся на взаимность: Айви нравятся только умные парни, — задумчиво произнесла Элинор, сразу не поняв, что съязвила. Удивительно, она уже перестала замечать за собой эту колючесть, на которую жалуются другие. — Ой, я хотела сказать, что ей нравятся рассудительные, интеллигентные парни, то есть, ты не тупой, я…
Голос парня снова принял форму легкого смеха, короткого и искреннего.
— Когда ты перестаешь задирать людей? — прямолинейно спросил он, отыскав во взгляде девушку щепотку стыда.
— Когда напиваюсь, — после этих слов парень протянул ей бутылку с едва тронутым алкоголем. Элинор мгновенно оживилась и энергично помахала головой, вежливо отказываясь от «дара». — Я не пью с незнакомцами.
— Я Остин, рад знакомству, — он взял ее руку и пожал с воспитанной осторожностью, будто дотрагивался до ладони принцессы, которая застенчиво отводила взгляд в сторону. Только Элинор не было принцессой, а потому откровенно пялилась на Остина, удерживаясь от грубости, которой она случайно могла его тронуть. — Ну вот, теперь я не незнакомец, так что ты спокойно можешь выпить и стать хорошим человеком.
— Остин? Тебя назвали в честь магазина? — все-таки Элинор не смогла оставить комментарий при себе.
Парень хмыкнул, попытался посмотреть на нее хмуро, но его улыбка все еще выдавала неспособность обижаться на подобные мелочи.
— В честь дедушки, наверное, но давай лучше будем считать, что в честь Дея Остина*, - он пожал плечами и отдал алкоголь Элинор, которая смиренно приняла его с мыслью о том, что она может позволить себе выпить хотя бы немного, потому что она странным образом устала от самой себя.
— Ты знаешь, что ты предложил алкоголь несовершеннолетней? Ты можешь понести за это ответственность, — произнесла она, скривившись он первого небольшого глотка прямо с горла бутылки.
— Поэтому будь хорошей девочкой и не напивайся сильно, чтобы мне не пришлось нести тебя домой, — он обратил внимание, что Скарлет ушла танцевать, поэтому Ви осталась без собеседницы. Остин торопливо пожелал Элинор всего хорошего. — Пойду познакомлюсь с твоей подругой.
— Ты
Она никогда не пила много. Иногда к ней в руки попадал бокал с красным вином, которое ей позволял пить отец, и из-за которого злилась ее мать. К семнадцати годам она все еще не умела пить, но считала это плюсом: что хорошего в том, чтобы не оставаться трезвой даже после двадцати глотков? «Разве люди не напиваются, чтобы забыться?», — думала Элинор, не знающая, что пила не из-за тоски, а из-за скуки.
Она стояла одна еще около пяти минут, постукивая белыми кроссовками по остынувшему песку в такт музыке, захватывающей все ее чувства. Холодный свет фар ложился на нежный сероватый песок, перебирающего с места на место с легкими порывами ветра с места на место. Звуки ночи были неслышны в веселых разговорах, смехе, треска сияющего костра, музыки — тишина уступила молодости одну звонкую бессонную ночь.
В теплом свете юного костра Элинор безмолвно рассматривала маленькие алмазы, разбросанные по иссиня-черному бархатному небу. Отражение звезд в ее глазах озаряло взгляд загадочным синением. Звезды отражались и в океане, тихом и спокойном, словно слившемся с небесной гладью. Звезды были так же прекрасны, как и девушки, любующиеся на них.
— Нельзя смотреть на звезды в одиночестве, — от неожиданности Элинор почувствовала легкую дрожь.
Август отвлек ее взор, все еще хранивший пылинки света.
— Цц… Это еще почему?
— Ими тоже можно опьянеть, — Август заметил бутылку, а затем осудил на Элинор одним только взглядом. — Но раз тебе нормально напиваться одной, можешь забыть, что я сказал.
— Я не одна! — ее протестующий голос ясно протянулся сквозь музыку. Девушка показала рукой на компанию, сидящую у костра. — Они тоже пьют!
— Ты вообще знаешь, что пьешь?
— Что-то горькое и невкусное, — она пожала плечами и попыталась рассмотреть, что было написано на этикетке. Буквы тонули в темноте, а слабый отблеск огня едва освещал ее стекло. Пока Элинор всматривалась в тусклые надписи, Август легким движением выхватил бутылку и поднял ее вверх над собой так, что девушка не дотягивалась до нее даже стоя на носочках. Она слабо стукала парня по груди и плечу, приказным тоном прихныкивала «верни» и безрезультатно тормошила его руку. Август даже немного повеселел, удовлетворенный своей позицией до тех пор, пока приятельница не догадалась пощекотать его.
В конце концов, эта несчастная бутылка просто упала на песок и через несколько секунд опустошалась наполовину. Август победно засмеялся, глядя на то, как Элинор обиженно скрестила руки на груди. Но этот смех, эта глупая ситуация и веселый Август — все это вынудило Элинор сменить гнев на милость: она нехотя начала хохотать, закрывая лицо руками. Она не знала, почему ей было так хорошо и беззаботно, отчего ей было так легко и приятно смеяться.
— Ах да, — вдруг вздохнула девушка, устало храня на устах искреннюю улыбку. Ее глаза на мгновение засияли такой ясностью, какой не сверкали, когда она была трезва. — Потому что это Август.