Спорим, она будет моей?
Шрифт:
— Привет, — отзываюсь я сухо, очень надеюсь, что на этом обмене любезностями наш разговор и закончится.
— Ты сделала домашку? — интересуется Тимофей, следя за мной добрыми, как у щенка, карими глазами.
Киваю и открываю сумку. Проще дать ему списать, чем стоять тут и болтать ни о чем добрых полчаса.
— Нет-нет, — останавливает он меня. — Просто у меня не получается одна задача, и я подумал, ты же вроде в этом шаришь, можешь мне объяснить, как ее решать?
А вот это что-то новенькое. Кошу на него глаза с недоверием.
—
— Понимаю, — сокрушается он и отводит глаза. — Время – деньги, да? Извини, что я попросил, учитывая вашу историю с Матвеем. Неудивительно, что ты не хочешь мне помогать.
— Не в этом дело. Просто сейчас мне надо самой подготовиться к занятиям.
— Тогда не сейчас. Может быть, после уроков?
Чувствую в этом подвох. Один из лучших друзей Калиновского ни с того ни с сего вдруг заинтересовался учебой и решил обратиться за помощью именно ко мне. Очень смахивает на западню. И я сознательно решаю туда угодить. И это не из любопытства. А из-за Оксаны.
— После уроков я абсолютно свободна.
В коридор начинают стекаться заспанные раздраженные школьники, и наш разговор заканчивается. Я стою у класса, прислонившись спиной к холодной стене, и прикрываю глаза. Возможно, сегодня у меня получится отплатить Оксане за всю ее доброту. Я сделаю все для того, чтобы Оксана наконец была счастлива.
Глава 15. Матвей
Голова тяжелая, как будто вытащили мозг и затолкали туда кирпичи. Понимаю, что все плохо еще до того, как открываю глаза. Свет до ужаса яркий, тело вялое и не желает поддаваться контролю, горло так пересохло, что даже болит. Заставляю себя усесться на кровати и тру виски. Вспоминаю, что вчера гулял с Владом. Кажется, выболтал ему много того, чего не хотел. Да и плевать уже.
Иду в ванную, наклоняюсь и жадно пью воду прямо из-под крана. Без резких движений поднимаю голову и смотрю на свое отражение в зеркале. Выгляжу помятым. Хотя даже не так, хуже. В данный момент я похож на малолетнего неудачника. Меня сразу же охватывает злость. Я всегда добиваюсь своего. Я – Матвей Калиновский. Меня уважают и ставят другим в пример. Этот жалкий тип передо мной – не я.
Стремительно возвращаюсь в комнату и захлопываю за собой дверь. Затем долго ищу телефон и в итоге нахожу его прямо перед собой на столе, где смотрел уже трижды. Чертыхаюсь и набираю Тиму. Он отвечает почти сразу же, чувствуется, что он запыхался, значит, как всегда, на пробежке. Что движет людьми, которые встают на рассвете и бегают, как шизики, по улицам? Это понять мне не дано.
Вместо приветствия я перехожу сразу к делу:
— Походу ты нравишься Плаксе.
— Чего? — переспрашивает Тима и секунду переваривает услышанное. — С чего ты взял?
— Они психанула после твоего вчерашнего рандеву с красоткой-училкой.
— Это не то, о чем ты подумал, — Тима пытается придать голосу уверенности, но я-то его знаю: он напуган тем, что
— Да мне все равно, что у тебя с ней. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.
— Что? — спрашивает настороженно.
— Позовешь Плаксу на свидание и исправишь то, что натворил.
— Я натворил? — удивляется Тим и хочет что-то добавить, но я перебиваю его.
— Ты смешал мне все карты. Из-за тебя она больше со мной не заговорит. Будешь нахваливать меня. Скажи, что я на досуге котят с деревьев снимаю, не знаю, что-нибудь придумай.
Он молчит. Слышу только его нервное сопение.
— Я же просил не вмешивать меня в это, — наконец говорит он почти что умоляюще. — Мне не по душе все эти ваши игры с Федей.
Прижимаю телефон к щеке плечом и пытаюсь надеть джинсы. Этот разговор начинает меня утомлять.
— А ему, думаешь, по душе то, что ты вытворяешь с его сестрой?
Вообще-то я не собирался шантажировать друга, как-то само вырвалось. Он снова молчит, на этот раз я не слышу даже его дыхание.
— Сделаю, — отвечает грубо. — Ты бы занялся чем-то полезным вместо того, чтобы девчонкам жизнь портить.
Ответить он мне не дает, сбрасывая звонок. И правильно делает. Только так он может оставить за собой последнее слово.
Знаю, что это неправильно, так обращаться с Тимой, он мне действительно нравится, как человек, но победить в нашем с Федей пари мне нужно любым способом. Я не позволю этому надутому всезнайке оказаться правым. Я – не лузер, в отличие от него. Пусть он это запомнит раз и навсегда.
На кухне натыкаюсь на мать. Она наливает в чайник воду и, вздрогнув от неожиданности, поворачивается ко мне.
— Молоко закончилось, — говорит она с печалью в голосе, будто бы это самая большая проблема на свете.
— Ясно, — отвечаю я только для того, чтобы что-то сказать.
— Если хочешь, могу сделать яичницу.
— Ты же знаешь, я не завтракаю, — терпеливо говорю я, борясь с раздражением.
— С каких пор? — мама поднимает на меня опухшие глаза, но ее взгляд отрешенный.
— С тех самых, когда вы с отцом по утрам стали лаять, как собаки.
Сил сдерживаться больше нет. Да и голова разламывается на части. Открываю шкафчик и беру пачку обезболивающих таблеток. Думаю, в школе они мне пригодятся. В ответ на мою гневную реплику мама прикрывает глаза рукой, но, к счастью, не спешит мне отвечать.
— Отца нет, — меланхолично выдает она, когда я уже натягиваю куртку в прихожей. А то я сам не понял.
Не хочу продолжать этот спектакль и дергаю ручку входной двери. Однако мама, как фурия, подлетает ко мне со спины и сильно сжимает мой локоть. Сделав над собой усилие, поворачиваюсь к ней, стараясь сохранить более-менее спокойное выражение лица.
— Почему ты винишь во всем меня?! — спрашивает она, захлебываясь словами.
— О. Поверь мне, я виню вас обоих. Почему бы вам не развестись, мам? Вы же не любите друг друга!