Спроси свою совесть
Шрифт:
— Запишите задание на дом, — сказал учитель.
Вот сейчас! Женька замер. Нина взяла дневник, перелистывает страницы… Белая птичка выскользнула из дневника и косо, словно у неё было подбито крыло, опустилась на пол. Женька откинулся на спинку парты — всё! Нина нагнулась, подняла бумажку, положила её на край парты, записала задание на дом и только тогда прочитала записку. Брови её удивленно взлетели вверх. Она оглянулась на Женьку, и он мужественно встретил её взгляд. Нина нахмурилась и еще раз внимательно прочитала записку. Потом скомкала её и задумалась. В это время прозвенел звонок.
— Это действительно так важно для тебя? — спросила она, глядя прямо ему в глаза.
Женька молча кивнул.
— Так скажи сейчас!
Женька отрицательно покачал головой. Нина задумалась. Женька с тревогой ждал её ответа.
— Хорошо, я приду, — твёрдо сказала она, круто повернулась и лёгкой походкой отошла от Женьки.
День был выбран удачно: вечером в клубе московские артисты давали концерт. Женька купил два билета — третий ряд партера — и надеялся пригласить Нину. Какая же девушка откажется от такого удовольствия! Концерт начинался в 20.30, и Женька рассчитывал успеть и объясниться с Ниной, и пригласить её в клуб.
Собираться на свидание он стал за добрый час. Вертелся перед зеркалом, пытаясь подобрать подходящее выражение лица: небрежное и в то же время значительное. Он примерял их, как примеряют галстуки: не торопясь, отбрасывая ненужные и разглаживая понравившиеся. За этим занятием и застала его мать.
— Ты, кажется, на концерт собираешься?
Вопрос несколько удивил Женьку. Он ещё накануне предупредил мать об этом, одновременно прощупывая почву: не пойдет ли она, так как встреча в клубе с родителями, когда он будет с девушкой, никакой радости ему не доставит. Впрочем, он знал, что отец в этот вечер будет в поездке, а мать одна в клуб почти никогда не ходит.
— Да, — односложно ответил Женька.
— Возьми тогда ключ. Я сегодня отпустила Веру, ей нужно в деревню сходить. Поздно придёшь?
— Часов в двенадцать.
— Ну, хорошо. Так не забудь ключ!
Она ушла. Женька ещё немного покрутился перед зеркалом, потом уселся на диван, пытаясь представить себе, как произойдёт их объяснение. Несмотря на некоторый опыт в отношениях с девушками, ему ещё ни разу не приходилось по-настоящему объясняться в любви. Чаще сами девушки признавались ему, а он снисходительно выслушивал их признания, отделываясь ничего не значащими красивыми фразами или своими обычными шутками. Пределом его объяснений была стандартная фраза:
— Девушка, вы мне импонируете!
Но Нине он так сказать бы не смог. Значит, нужно было придумать что-то другое, значительное, чтобы она поняла и поверила. Как же сказать ей эти старые и вечно новые три слова: «Я вас люблю!?»
Сигналы проверки времени прервали его размышления. Он торопливо оделся и крикнул на ходу:
— Мама, я ушёл! — и выскочил на улицу.
Ветерок, днем почти незаметный, к вечеру усилился.
Он подхватывал недавно выпавший и не успевший слежаться снег, крутил его в воздухе, переносил под забор и укладывал там в сугроб. То, успокоившись, совсем затихал, то усиливался: хватал за полы пальто, словно пытался задержать, легонько подталкивал в спину.
В
Давно уже стемнело, небо закрыли тучи. Луны не было, и только по светлому пятну на небе угадывалось место, где она должна была бы быть. Голые деревья ёжились под бурными налетами ветра. Зимний сад всегда вызывал в Женьке тоскливое чувство. Клены тянули к небу черные ветки, будто взывая о помощи. Березки, устав бороться, тоскливо опустили ветви вниз, и только молодой дубок вызывающе потряхивал еще недавно кудрявой головой навстречу ветру.
Ждать пришлось долго. Женька уже не раз с нетерпением поглядывал на часы. Наконец, у входа показалась знакомая фигура. Женька заторопился ей навстречу.
Не доходя до него двух шагов, Нина остановилась. Остановился и Женька. Оба молчали. Закрывая лицо от ветра, Нина стояла вполоборота к Женьке. Было в ее фигуре что-то беззащитное, робкое. Ему захотелось взять ее на руки и нести куда-нибудь далеко-далеко.
— Ну, — прерывая молчание, коротко сказала Нина. — Я пришла. Что скажешь?
Все заранее приготовленные слова вдруг вылетели у него из головы.
— Знаешь, Нина, — как-то робко и в душе проклиная себя за эту робкость, заговорил Женька, — у меня случайно оказались два билета на сегодняшний концерт. Может быть, пойдём? Билеты хорошие, — заторопился он, заметив недовольное движение Нины, — третий ряд партера!
Против такого аргумента, как третий ряд партера, считал Женька, устоять было трудно.
— И только для того чтобы пригласить меня на концерт, ты назначил эту встречу в парке?
В голосе Нины слышалась насмешка. Он искоса посмотрел на неё, но она стояла всё так же, прикрывая от ветра лицо.
— Может быть, не только для этого, — негромко ответил он.
Нина вдруг резко повернулась к нему, смело и прямо взглянула ему в лицо.
— Вот что, Курочкин, — строго и просто заговорила она, — давай не будем играть в прятки, поговорим откровенно, чтоб не оставалось никаких недоговорённостей. Идёт?
Её синие глаза в полутьме декабрьского вечера казались совсем чёрными. Женька невольно залюбовался ею.
— Судя по времени и обстановке, — продолжала Нина, — ты пригласил меня сюда для традиционного объяснения. Как это пишется в классических романах: я вас люблю, к чему лукавить… Так?
Теперь уже Женьке не показалось: в голосе Нины явно слышалась насмешка. Это подействовало на него отрезвляюще — разговор вступил в привычный для него тон, и он решил принять бой.
— А если и так?