Спящая царевна. Совершенно секретно
Шрифт:
«Вот пусть и выкручивается сам теперь, пусть выкручивается, как знает…»
Так думал Ваня Ширяев, глядя, как скрывается в облаке поднятой колесами пыли «буханка» Беркутова.
??????????????????????????
* * *
(Иван)
Наше время
— Вот так-то, Илюха! Вот так… Проводил я тогда Андрюху… И больше брата не видел. И не только я. Никто его больше не видел.
Иван Петрович закусил хрустящим огурчиком и надолго замолчал, глядя в окно, на лениво сползающий с гор туман.
Юный гость терпеливо молчал, ждал, пока Ширяев сам продолжил свою историю.
— Давай-ка, Илюха, по чаю теперь! — Петрович словно
— Спасибо, Иван Петрович, — благодарно улыбнулся Илья. — С шиповником я люблю. Баба Зоя такой тоже заваривает.
— Вот и молодец! Шипица да медок — и никакая простуда, или там грипп, не пристанет! Я за ним хожу вот туда, за речку, в распадок… И душицу тоже сам…
— Иван Петрович, вы простите, что перебиваю, — аккуратно встрял Илья, принимая большую пузатую кружку со сколом на краешке. — Это всё интересно, конечно, про чай, и травы… Но давайте сначала закончим историю про «спящую царевну»!
— Так… Я уже закончил, — пожал плечами Петрович. — Всё. Что собственными глазами видел, то и рассказал. Как мы её отрыли, как сюда привезли, как военные набежали в наш колхоз. А всё остальное, что пишут да болтают — враньё. Смотрел я как-то по телевиз и ру… Целую передачу про нашу «царевну» показывали. Дескать, один из военных, спустя много лет проболтался — журналюге рассказал всю эту историю, а тот потом статью в журнале написал. И пошло-поехало… Сплетни всякие стали рассказывать — и что было, и чего не было.
— Да, да, — охотно поддержал Илья. — Я тоже эту статью находил. С неё идея у меня и родилась, захотел докопаться до истины.
Петрович махнул рукой.
— Ты больше им верь! Чуть ли не встала она тут из гроба при всём честном народе. Ещё говорили, что вертолёт её забрал вместе с саркофагом в какой-то научный институт в Новосибирск. И, дескать, гроб такой тяжёлый был, что с него решили жидкость ту странную слить, чтобы затащить внутрь, стало быть. А как тело на воздухе оказалось, так и почернела «царевна», как уголёк. Пришлось спешно обратно её составом этим заливать, и она прямо на глазах снова красавицей стала. Бабы наши над тем шибко смеялись. Кабы так было, так они б себе точно этой «живой воды» запасли, чтобы рожи умывать и до старости красотками ходить. Много всякого вздора болтали… — усмехаясь, припоминал Петрович. — Дескать, учёный к нам приезжал, рассказывал, что им узнать удалось. Что баба эта в гробе — инопланетянка, а похоронена она сколько-то там миллионов лет… Это тоже враки. Никто ничего не объяснял и не рассказывал. Собрали всех в клубе, и полковник этот, из КГБ, всем очень ясно и чётко объяснил, что в нашей деревне не было никаких происшествий. А был на месте строительства выброс ядовитых природных газов, от которых у бригады случилась массовая галлюцинация. Хорошо, что без последствий обошлось, все теперь здоровы, вменяемы, и, если не хотят попасть в «закрытые лечебные учреждения», то лучше бы о всяких странностях никому постороннему не говорить.
Иван Петрович отставил чай и снова потянулся за "зельем", но в этот раз Илья ловко оставил свою рюмку на край стола.
— И, знаешь, так он ясно всё это изложил, что спорить и доказывать никому не захотелось. Кроме, Санька нашего… дурачка! Его до того только в шутку так звали, а опосля действительно на учёт в психушке поставили. И сразу желание языком у всех трепать пропало, Илюха! Сразу. До всей деревни мигом дошло, что люди серьёзные. Говорили ещё, что все, кто её откопал, померли вскорости в страшных мучениях. А я вот живой! И все живые, кто язык за зубами держать умел. Ну, то есть, были живые… Сейчас уже от старости померли. А Санёк так малость тогда разумом и повредился. Он и так не больно умный был. А после ещё и дёрганный стал, нервный, всё оглядывался, прятался, всё ему чудилось, что кто-то за ним ходит, следит. Но это не из-за неё, не из-за «царевны». Хотя наши и придумали, что это он жидкости с гроба нализался, той, кислой, от этого и с ума сошёл. Но я-то знаю, как дело было. Напугали его тогда сильно… Эти, черти, кэгэбэшники, напугали… С меня-то всё как с гуся вода, а его, беднягу, прижали, он и обделался, и всё выложил.
— Что выложил? — распахнул
— Всё, — вздохнул Петрович. — Сдал Андрюху, заячья душа! Я хоть и сам тогда струхнул порядком, но держался. Поглядел, как машина Беркута старой дорогой к лесу ползёт. Этой грунтовкой никто у нас особо не пользовался, разбитая вся, как будто бомбили её. Потому там и военных не было. Так Беркут из лесу в деревню проехал, так и обратно решил тикать. Вышло у него или нет, не знаю, видел только, как он в туман нырнул. Там, в низине у Ржавой, вечно туман. А я быстренько огородами, огородами, и домой. Тут меня уже Вовка с Санькой ждали. Они как увидели, что начальство к клубу идёт, сразу дали дёру. Ну, сделали вид, что солдатиков спасают — чтоб тем за пьянку не влетело. А Вовка ещё упал и загремел нарочно — думал, мы услышим и сбежим. Вот значит, сидят, меня ждут, пьют снова, понятное дело. После всего этого как не напиться? И я с ними тоже. Не успели мы во всех красках успехами похвастать — как мы царевну спёрли, как они караул отвлекали, слышим, идёт по двору кто-то. И как думаешь, кого принесло?
— Кого? — затаив дыхание, чуть слышно произнёс Илья.
— Кого! Страхов этот явился, — хмыкнул Иван Петрович. — Ох, жуткий чёрт! За ним военных с десяток. Но он им велел на крыльце ждать. А к нам вроде сначала так ласково… Дескать, что мужики отмечаем, хорошо ли сидим? Но я в эту любезность не поверил. Глаза-то — как дуло нагана, честное слово! А потом в лоб и спрашивает — что у клуба делали, зачем солдат спаивали? Мы сперва отшучивались… Дескать, гостеприимство, и всё такое… Вот тогда он и рявкнул, мол, встали и пошли на серьёзный разговор! Шутки ему шутить некогда. Мы и пошли. Понятно ж было, сами не пойдём — заставят. Привели нас в контору, развели по разным кабинетам, чтобы друг друга не слышали и не видели…
??????????????????????????
Петрович снова налил, выпил, крякнул в кулак. Помолчал.
— Долго нас тогда тиранили. За окном уже стемнело, хоть глаз выколи. Не били, не пытали, ничего такого не было. Многие думают, что КГБ это вот так сразу — изуверства разные. Нет, Илья, не было такого. Но я по сей день этот допрос помню. И этого полковника проклятого помню. С тех пор он мне много раз в самых жутких снах снился. Страхов. Владимир. Абрамович. Сука такая! Я думал, все пойдём под суд, или того хуже. Потом он ушёл. Я один остался в кабинете. А потом я услышал, как Санька рыдает за стенкой. Натурально рыдает. Не знаю, чем его так напугал этот гад. Когда нас отпустили, Санька нормальный был — в смысле, ни крови, ни синяков. Говорил, что его не трогали. Но напугать смогли. Так смогли, что он рассказал, что Беркут к нам заходил, узнал про «царевну», решил посмотреть, заодно и украл. Вот после этого разговора у Саньки совсем крыша поехала, потом его ещё в город в больничку свозили, и выдали «справку» на всю жизнь.
Илья вздохнул тяжело, сочувственно.
Петрович поддержал не менее тяжким вздохом.
— Я думал, раз Санька про Андрюху сказал, нам всем каюк. Мы же ему помогали, вроде бы. А нас, как ни странно, отпустили по домам. И больше не трогали. Расписку только подписали, что молчать будем. Или, если что — сразу срок. Пожизненно. За разглашение государственной тайны. Не знаю, посадили бы, на самом деле, или пугали только. Но проверять желания не было. Вот и всё. Меня ещё спросили, куда Андрюха поехал. Этот их главный и спросил. А я же не знал. И он мне, как ни странно, поверил. Возиться с нами больше не стали. Нас домой выпнули, а Страхов со своей сворой вдогонку за Беркутом рванул.
— Неужели это конец истории? — изумлённо воскликнул Илья.
— Конец, Илюха, конец, — кивнул Петрович. — С тех пор, народ боялся рты лишний раз раскрыть. Все молчали. Так нас напугали, что даже когда уже в девяностые всплыла вся эта история, никто так и не отважился правду рассказать. Все врали, что не было ничего. А оно было, было… Гроб увез на следующий день вертолёт. Военные ещё несколько дней по Ржанке шастали, потом исчезли. А по тайге ещё долго шарахались, наверное, с месяц. Андрюху, видимо, ловили. В розыск его объявляли. Всесоюзный. Но, вроде как, не нашли. Так, по крайней мере, нам сказали. А что там дальше с ним случилось на самом деле, про то только сам Беркут знал…