Спящая царевна. Совершенно секретно
Шрифт:
— Может, это даарийская кровь помогла? — задумчиво обронила Делия. — Наши предки умели подлинную суть вещей видеть, их обмануть было не так-то просто. Но даже в мои времена эта способность уже сильно ослабла. Неужели в тебе она жива?
— Не знаю, Делия… Мне кажется, я просто всё сопоставил и догадался. Я ведь и до этого чуял неладное. Уж больно настырно нас преследовали. А дальше просто ляпнул наугад… Если бы он был человеком, вообще бы не понял, о чём я. А этот Страхов даже притворяться не стал. Похоже, он вообще ничего не боится.
— А вот мне теперь так страшно… — Делия вздрогнула. —
— Найдёт — будем драться, — подмигнул Беркутов. — На нашей стороне боги, леший, совы и даже… медведи.
Андрей обернулся в сторону реки и вздохнул тревожно.
— Я очень надеюсь, что наш мохнатый друг успел сбежать от товарища Страхова. Не хочется, чтобы этот доблестный герой пал смертью храбрых.
— Не бойся! Он успел сбежать, — закивала радостно Делия. — Если бы его застрелили, я бы почувствовала. Обошлось.
— Вот и здорово, — Андрей наконец поднялся на ноги и протянул ей руку, — это третья замечательная новость. Пойдём, надо скорее сушиться, пока мы не простыли.
* * *
Зимовье обнаружилось рядом. Андрей подошёл к нему, соблюдая все меры предосторожности, оглядел внимательно издали. Страхова с военными он сейчас не ждал, но… мало ли. С таким врагом надо держать ухо востро. Однако тревоги были напрасны.
Дом встречал тишиной и покоем. Надо заметить, хороший дом, большой, светлый, не сравнить с той сараюшкой, в которой последний раз ночевали.
— Так проходи, располагайся, можешь пока вон там, на полках, какую-нибудь еду поискать, — распорядился Андрей. — Я принесу дрова. Сейчас быстренько отогреемся… О, тут ещё морда имеется… Отлично!
Беркутов покрутил в руках плетёную корзину — вроде цела.
— Это рыбу ловить? — покосилась на него Делия.
— Да, сейчас поставлю, утром рыбки нажарим.
Андрей вышел на улицу. Домик стоял почти на берегу озера. Он с первой попытки нашёл удачное место и поставил ловушку. После всего, что сегодня пережили, побаловать Делию такой вкуснятиной, как жареная рыбка, просто необходимо.
За домом под навесом Андрей набрал целую охапку дров — печь надо протопить хорошенько. У него до сих пор зуб на зуб не попадает, а уж Делия, наверное, насквозь промёрзла.
Когда он вернулся, Делия сидела на табурете у окна, сжавшись и втянув голову в плечи, будто воробышек зимой.
— Как твой улов? — поинтересовался он, бросив мимолётный взгляд на небольшой стол, где появилось что-то съестное.
— Тушёнку нашла и сгущёнку нашла, и ещё крупу, и сухарики, и листья какие-то… Видимо, чай, — гордо доложила Делия и громко чихнула.
Беркутов уже торопливо растапливал печь, обернулся через плечо.
— Будь здорова! Вот только этого нам не хватало… Еда это, конечно, хорошо, но сперва надо одежду всю просушить, и самой отогреться. Срочно! Давай-ка мокрое снимай! Сейчас с печкой быстро высохнет…
Андрей и сам футболку тотчас стянул и повесил сушиться на ручку заслонки. С голым торсом тоже, конечно, не жарко, но всё лучше, чем в сыром и холодном. Надо пошукать, может, здесь и одежда какая-то запасная найдётся. И, кажется, он видел одеяло.
Дрова
Делия его распоряжение поняла дословно и взялась выполнять с почти детской непосредственностью. Уже сняла и развесила сушиться штаны и куртку, а сейчас у него на глазах пыталась снять и платье. Оно ведь только под дождём не промокало, а после их купания — насквозь.
И вот сейчас, отвернувшись к окну, она стягивала прилипшие к телу кружева.
А Беркут, потеряв способность говорить, стоял и смотрел, как ажурная белая ткань ползёт медленно вверх по её гладкой коже, приоткрывая неспешно изгибы безупречной фигуры — ноги, бедра, ягодицы, спина… Скинув одежды, она будто превратилась в прекрасную мраморную статую, совершенную от пяточек до макушки. Тонкая белая паутинка больше не смела прятать эту красоту от мира, и от его глаз. Лишь волосы густой шёлковой волной растеклись по молочно-снежным плечам, стремясь прикрыть хоть что-то.
— Делия… — её имя с языка сорвалось как стон, — ты… что делаешь?
* * *
Она обернулась резко на звук его голоса, испуганно прижав мокрое платье к груди. Это особо не помогло — разве что, прикрыло самое сокровенное, в остальном, Андрей по-прежнему пялился неотрывно на её изумительное нагое тело, даже грудь почти вся осталась на виду.
— Ты зачем разделась? — глухо рыкнул Беркут.
— Ты же сам мне велел… — Делия растерянно хлопала ресницами, чуть нахмурив брови, явно не понимая, чем вызвала такую реакцию и его гнев.
Злился он не на неё, скорее на себя. На то, что утратил последнее самообладание от представшей ему картины. От нахлынувшего возбуждения голова мгновенно перестала соображать. И то, что он сейчас говорил резко и даже зло, он говорил скорее для себя, а не для неё.
Надо было срочно отвлечь себя на какие-то другие эмоции и слова. Надо было отвернуться и не сметь на неё смотреть. Но он позорно дал слабину и чувствовал — ещё мгновение, и… прощай, здравомыслие!
— Ну… Да… Но… Не при мне же! Так нельзя! При мужчинах раздеваться это… неприлично, — запинаясь, продолжал ворчать Андрей. — И вообще… ты что, не понимаешь, чем это может закончиться? Или ты про изнасилования не знаешь?
— Не знаю… — она нахмурилась ещё больше, втянула голову в плечи виновато. — А что это?
Кажется, он её напугал… Впервые такой тон себе позволил. Ох, Беркут, Беркут! Она же… как ребёнок, наивная, чистая, светлая… Царевна из сказки. Она даже не понимает, чего ты взбесился.
— Ух… — шумно вздохнул Андрей и заговорил уже спокойнее, — не знаешь, и хорошо. И не надо знать. Зачем тебе всякая грязь? Просто… — он, наверное, сам покраснел, пытаясь объяснить такую простую, но деликатную вещь. По крайней мере, взгляд в сторону всё-таки отвёл. — Делия, не принято у нас так. Понимаешь, мужчине ведь сложно себя сдерживать, когда он видит красивую женщину. А когда она ещё и без одежды. Это… провокация. На будущее тебе совет — никогда так при посторонних не делай! Обидеть могут. Понимаешь? Захотят взять то, что ты… дать не готова…