Спящий дракон
Шрифт:
Ну вот, с его «болячкой» все ясно — импотенция. И, похоже, помощь Дории нужна ему куда больше, чем он хочет показать — иначе он просто включил бы плату за лечение в цену проезда.
Аристобулус покивал сам себе. Да, несомненно, — в этом есть смысл. Но лучше пошептаться на эту тему с Ахирой или Хакимом, а не начинать обсуждать это с Ганнесом. Так уж устроены люди, что не умеют холодно мыслить: капитан может отказаться везти их просто из упрямства.
Маг подошел еще ближе и окликнул гнома.
— Что тебе? —
Маг обернулся. Отряд из десятка — нет, дюжины солдат, — раздвигая толпу, двигался к пирсу; то и дело солдаты останавливались и расспрашивали людей. Аристобулус, стараясь волочить рюкзак как можно небрежнее, зашагал вдоль пирса.
— Лучше разобраться с этим поскорее, а? — осведомился он по-английски, а не на эрендра.
Ахира повернулся к вору.
— Хаким?
Хаким повел плечами — почти незаметно в свободной рубашке.
— Не думаю, чтобы меня узнали, если только… погоди. Вон тот, с длинным луком — Марик, он меня признает, если увидит. Возможно.
— Ну так отвернись.
Ганнес нахмурился.
— Эй, вы по-каковски говорите?
Барак с легкой улыбкой шагнул к ним.
— А это не твое дело, — заметил он и перешел на английский. — Лучше сговоритесь на чем другом, парни, а то у нее не останется в запасе ничего, кроме Исцеления мелких ран. Если придется драться…
— А меня кто-нибудь спросил, хочу ли я лечить его? — вмешалась Дория. — И хочу ли доказывать, что вылечила?
Аристобулус украдкой глянул через плечо. Солдаты по-прежнему двигались туда, где у оконечности пирса была пришвартована «Гордость Ганнеса». Но, если только тот, кто знает Хакима, не узнал его на расстоянии, у них есть еще пара-тройка минут — солдаты пробирались по запруженному людьми причалу и были в нескольких сотнях ярдов.
Барак пожал плечами.
— Не вижу, в чем загвоздка. Ты же всегда охотно занималась этим практически с кем…
Шмяк! Ладонь Дории впечаталась в щеку Барака. Он даже отшатнулся — не от того, что удар был силен, а от изумления.
Аристобулус вздохнул. Похоже, ему все же придется расстаться с одним-двумя заклинаниями. А то этот тупица думает одними мускулами…
— Ну так? — Ахира повернулся к Ганнесу и перешел на эрендра. — Мы пытались договориться с тобой, капитан, но ты не желаешь говорить по-деловому. — Он опять заговорил по-английски. — Я кто угодно, только не сводник. Хаким, опусти голову и отвернись; остальные: берем мешки и спокойно идем по пирсу. Вы не поняли — я сказал: спокойно. — Гном уже возился с завязками, что удерживали топор у него на груди. — Возможно, нам и удастся вывернуться из всего этого без…
Дория взглянула на подходящих солдат и подняла руку.
— Подождите. Я… Я принимаю твое
— По рукам. — Ганнес мягко улыбнулся, потом обратился к остальным. — Ваши каюты — на носу, под палубой. Небогато, конечно, но чисто. А кок у меня из лучших — я приобрел его в Пандатавэе. — Ганнес перемахнул перила, легко приземлившись на палубе. — Ну а тебя, госпожа, я с радостью приму у себя — как только мы покинем гавань. — Он провел толстыми пальцами по заросшим щекам. — И даже побреюсь. Клянусь. — Он хмыкнул. — Может, тебе и понравится.
Она так сжала поручень, что побелели костяшки.
— Это сделка, Ганнес. И я согласилась только по причинам…
— Которые никого не касаются, — оборвал ее Ахира. — Капитан, ты собирался показать нам каюты?
— Вот он! — раздалось с причала. Солдаты пустились рысью. Аристобулус втянул в грудь побольше воздуха.
— Я приторможу их? — полувопросительно предложил он.
Ахира кивнул, освобождая топор.
— Остальные — на борт. Капитан, ты попадешь в ту же переделку, что и мы, если не отвалишь как можно быстрее. — Гном лениво развязал кожаный ремешок, на котором висел его арбалет, и подал и арбалет, и колчан Хакиму. — Действуй.
Долгий миг Ганнес стоял не шевелясь, потом пожал плечами.
— Похоже, у меня нет выбора. Все по местам! Отходим!
Аристобулус повернулся, воздев руки.
Пусть заструится сила… это будет заклинание огня; ничто иное не остановит атакующих солдат.
Итак, я угощу вас огнем. Он освободил заклинание от оков. Грудь его стеснилась, напряглась — будто он набрал в легкие слишком много воздуха. Заиграла светом алая дымка, жаркий покров накрыл мага, кожу жгло, зрение затмилось.
Напряжение все росло; заклинание и до того постоянно пульсировало в его мозгу, но пульсировало мягко. Теперь оно ревело, требуя выхода, болезненно разрасталось — пока магу не стало казаться, что череп его вот-вот разнесет на куски.
Аристобулус выпустил заклятие — оно вырвалось с диким ревом, оглушило мага, он сам не слышал слов, что лились у него изо рта.
Солдаты были в каких-то ста футах, когда на полпути, меж двух бегущих впереди воинов, пирс взорвался огнем. А за миг до того дерево раскалилось добела.
Стена пламени росла, языки с ревом и треском взвивались на добрых две сотни футов вверх.
Аристобулус опустил руки. Дело сделано.
— Ах ты… — Ахира схватил его за ворот мантии и швырнул через борт. Маг ударился плечом и скользил по палубе, пока не врезался в мачту.
Боль пронзила его. Он поднялся на ноги.
И только тут понял. Он швырнул заклятие слишком далеко, те солдаты, что бежали первыми, успели проскочить огненную стену прежде, чем она отсекла путь остальным.