Средь бала лжи
Шрифт:
Судорожный выдох. Приглушённый стон сквозь закушенные губы.
Слышать это было даже больнее, чем душераздирающие вопли.
— Кричи, мальчик. Лучше сразу. Всё равно ведь заставлю.
— Нет, Таша, уходи!..
…и как же Воин, Палач, самая тёмная душа в королевстве — смог безнаказанно войти в лес?
Таша замерла на полуобороте.
— Это… неправда, —
— Мерещимся? — тихий, до жути приятный смешок. — И это тоже?
Крик Алексаса заставил её прикусить губу почти до крови.
Таша зажмурилась, отчаянно удерживая своё тело на месте: сопротивляясь всему своему существу, отчаянно желавшему обернуться.
Но если это и вправду они…
…если враг сейчас за её спиной…
…если…
Таша зажала уши ладонями.
И помчалась вперёд: вперёд, вперёд по прямой, как стрела, тропе.
Это неправда, неправда, непр…
Под ногу что-то подвернулось, на миг подарив пьянящую невесомость полёта — и, чудом успев подставить руки, Таша рухнула прямо на россыпь кроваво-алых маков.
Она вскинула голову почти мгновенно. Моргнула, не в силах поверить увиденному.
Поляна, на которой она лежала, заросла цветами от края до края. Ландышами и ромашками, фиалками и незабудками, тюльпанами, васильками и сонмом других. Поляну кругом обступила стена раскидистых голубых елей; сверху искрилось звёздами ночное небо.
Посреди круга стояли, с любопытством глядя на неё, девочки в пёстрых платьицах. Года по четыре, не больше. Их было шестеро, и они выглядели бы почти обыденно, если б не исходившее от них слабое сияние — и огромные, вдвое больше них самих, раскидистые крылья бабочек за спинами.
Феи…
Таша осторожно встала. Ободранные ладони горели огнём.
— Здравствуйте, — неуверенно произнесла она.
Феи переглянулись, и одна — кудряшки цвета осенней листвы, веснушки и огромные глаза цвета озёрных вод под полуденным солнцем, — шагнула вперёд. Платье её было соткано из красных кленовых листьев, цветы не приминались под хрупкими босыми ногами.
Девочка взмахнула тонкой рукой; пальцы её казались кукольными, они выглядели прозрачными, как фарфор. Выжидающе взглянула на Ташу.
Та опустила голову.
У её ног, по щиколотку утопавших в цветочном ковре, лежал большой глиняный горшок, доверху набитый золотом.
— Нет, нет. — Таша мотнула головой. Она уже взяла себя в руки. — Это мне не нужно. Я хочу…
Ещё один взмах — звёздный свет рассыпался в гранях рубинов, алмазов и изумрудов,
Взгляд феи морозил кожу мурашками. Такая жёсткая и мудрая проницательность читалась на детском лице, такая тень и глубина таилась в детских глазах…
— И это мне не нужно. И это тоже. — Таша улыбнулась, взглянув на расшитую жемчугами и каменьями юбку, возникшую на ней вместо тулупа. Она не видела платья целиком, но знала, что оно достойно прекраснейшей из принцесс. — Простите, что отвергаю ваши дары. Но я пришла, чтобы попросить глоток воды из вашего источника, и только.
Фея не произнесла ни слова. Лишь прищурилась чуть.
Глядя в её глаза, Таша откуда-то поняла всё, что она хочет сказать.
— Да, честно говоря, я не очень-то этого хочу. Вернее, этого хочу не я, а мой друг. — Она коротко выдохнула. — Но то, чего я хочу на самом деле… вы мне этого дать не можете. Никто не сможет.
Фея долго смотрела на неё; в глазах старой, бесконечно старой женщины, так странно смотревшихся на детском личике, проявилась неизбывная печаль.
Сделала шаг назад.
Стайка фей расступилась одновременно с этим шагом. Цветы под их ногами качнули головками, прежде чем растаять в чистом воздухе пёстрым маревом.
Когда вместо цветов проявился обложенный камушками родник, весело журчащий, исчезающий ручейком среди белых колокольчиков, фея изогнула ладонь в приглашающем жесте — и Таша низко склонила голову.
— Спасибо, — сказала она, медленно подходя ближе.
Феи отступили ещё дальше, открывая ей проход.
Таша осторожно опустилась перед источником на колени. Сдёрнув варежки, сложенными ковшиком ладонями зачерпнула воды — студёнее льда, прозрачнее стекла, — и выпила.
От горла к животу прокатилась холодная волна.
Миг спустя голова взорвалась изнутри болью, заставившей её закричать.
Видения…
…умирающая волчица на залитом кровью ковре; мёртвый Арон на красной глине; человек в чёрном, летящий в бездну; альв, величающий Ташу «её высочеством», воины среди вспышек заклятий, она сама, невесть откуда взявшимися крыльями ловящая ветер…
Не видения, вдруг поняла Таша.
А затем — вспомнила.
Боль достигла высшей точки, выжигая что-то в голове безжалостным огнём — и исчезла.
Спустя некоторое время Таша наконец сумела понять, что лежит на снегу, скрючившись, дыша часто и отрывисто. Ещё спустя какое-то время — приподняться и оглядеть ночной лес.
Лёд, обливший берёзы и рябины, слабо серебрился в лунном свете. Феи исчезли вместе с обманчивой зеленью Зачарованного леса.