Средь бала лжи

Сафонова Евгения

Приёмная мастерской, обитая деревянными панелями, была заставлена образцами работ: от крошечных костяных фигурок на полках до громоздкого комода, приткнувшегося в углу и являвшего взору поляну танцующих фей, мастерски вырезанную на дверцах. Сидевший за конторкой парень играл сам с собой в крестики-нолики.

— Добро пожаловать в мастерскую Олеангра Германа, — заслышав колокольчик, пробубнил он без всякого энтузиазма, не поднимая головы. — Что вас интересует?

Стягивая шапку, Таша соображала, почему его голос кажется ей знакомым.

А потом, вглядевшись

в парня получше, изумлённо воскликнула:

— Гаст?..

Тот наконец поднял лицо: круглое, черноглазое и симпатичное, в обрамлении тёмных кудрей. Посмотрел на неё.

— Таша?!

Мигом соскочив со своего высокого стула, Гаст бросился к ней, Таша кинулась ему на шею — и друзья детства крепко обнялись.

— Таша, Ташка! Ты! — Гаст ошеломлённо сжал её в объятиях; сила его рук чувствовалась даже сквозь плотный тулуп. — Что ты тут делаешь? Куда летом убежала? Я тебя искал, но…

— Если расскажу, не поверишь. — Прежде, чем отстраниться, она чмокнула друга в щёку. — Ты-то здесь какими судьбами? Я так…

— Не изволите ли представиться, молодой человек?

Услышав за спиной холодный голос Алексаса, Таша обернулась.

Взгляд, которым её рыцарь смотрел на Гаста, напугал даже её.

— Алексас, всё в порядке, — сказала она, повернувшись к нему, успокаивающе касаясь его плеча. — Это Гаст Онван, помнишь, я про него рассказывала? Мой друг, мы в Прадмунте…

— Так-так. — Алексас прикрыл глаза. — Гаст… не племянник отца Дармиори, случаем?

Таша кивнула.

— Ясно. Наслышан. — Глядя на Гаста, юноша усмехнулся краешком губ. — И что же ты делаешь в Броселиане?

— А ты ещё кто такой? — сузив глаза, спросил тот.

— Откровенность за откровенность. Сначала ты свою историю поведай, а потом и я свою расскажу.

Гаст задумчиво пощёлкал пальцами. Потом, сделав несколько шагов по пошарпанному паркету, открыл дверь. Перевернул табличку с той стороны надписью «закрыто», задвинул засов — и, широким жестом предложив гостям сесть на лавку у стены, примостился туда же.

— Когда ты исчезла, я отправился тебя искать, — заговорил он, обращаясь к Таше. — Дядя говорил, вы с Лив убили свою мать и сбежали… говорил, что вы оборотни. Но я не поверил.

— Оборотни?! — она гневно тряхнула кудряшками. — Что за ерунда!

— Так и знал. — Гаст удовлетворённо кивнул. — И чтоб ты маму убила… в общем, я понял, что с тобой что-то случилось. Может, похитил кто. Украл деньги у матери и поехал в Нордвуд. Лошадь брать не решился, она семье нужна. Так что на своих двоих… а там добрый человек на повозке подвёз. В городе разыскал колдунью и попросил тебя найти. У меня и вещь твоя с собой была…

Когда он запустил руку за ворот рубахи и вытащил простенький деревянный медальон на толстой нитке с двумя корявыми буквами, Таша даже не сразу вспомнила, что это; и лишь потом поняла, что давным-давно, ещё когда ей было девять, дарила его Гасту на день рождения. Купила безделушку в Нордвуде, тогда же, когда они ездили за Принцем, стянула у отца напильник и сама, не особо аккуратно, выточила на дереве

инициалы друга.

Он так с тех пор его и носит?..

— Вот… ты же к нему руку приложила. Значит, по нему тебя найти можно, — пояснил Гаст. — Колдунья сидела за зеркалом, сидела, а потом и говорит: мол, можешь попрощаться со своей подружкой, не вижу я её. Либо мертва уже, либо кто-то очень сильный в плену держит, не даёт увидеть. Даже денег не взяла. Только сжала медальон в руке, расстелила карту и ткнула пальцем в Равнинную. Чутьё колдовское, мол, ей подсказывает, что где-то здесь ты… ну я и поехал. — Гаст заправил медальон обратно. — Направился в Арпаген, решил там к колдуну обратиться. Думал, может, поближе к тебе чары и подействуют… Ехал долго, хорошо ещё караван подвернулся, с собой взяли. Когда прибыл, на улице решил заночевать — деньги сберечь хотел… а тут на тебе — стражники! В тюрьму за бродяжничество на три дня отправили. Сказали, это на первый раз, дальше хуже будет. Вышел я, только к колдуну собрался… и вдруг встречаю на улице дэя одного. Я его знать не знал, а он меня по имени окликнул.

— Волосы русые, глаза светлые, на щеке родинка? — уже зная ответ, уточнила Таша.

— Он самый. И Лив с ним была! Сказал, что зовут его Ароном, что Лив украли нехорошие люди, и Мариэль они же убили… но теперь всё в порядке, он вас обеих спас и удочерил, и живёте вы припеваючи в далёкой деревеньке. А ещё сказал мне домой не возвращаться. Мол, в городе я себе лучшее применение найду, чем в деревне.

— И ты, конечно же, ему поверил, — сказал Алексас.

В голосе его слышался призрак сарказма.

— Да сам до сих пор не пойму, что на меня нашло. — Гаст почесал в затылке. — Он так говорил… не поверить невозможно.

— Да, Арон это умеет, — усмехнулся Алексас.

Таша с любопытством подперла голову рукой:

— Значит, ты остался в Арпагене?

— Угу. На фонарном столбе увидел объявление, что требуются резчики в мастерскую Олеангра Германа. Арпагенский филиал. Я и пошёл: вырезать вроде умею, чего не пойти? Меня взяли, сначала топорную работу доверяли, потом всё тоньше, тоньше… учили… а два месяца назад приехал сам мастер Герман, ему показали перспективных ребят, и я в их числе был. Он меня сюда, в свою мастерскую и увёз. Теперь вот работаю.

— А почему ты тогда сидишь за конторкой? Если ты резчик…

— Да умер этот наш… приёмщик заказов. Светлая ему память. Вот меня и посадили. Говорят, мол, отдохну от работы, пока новенького не найдут.

— А мастер ваш здоров?

Алексас спросил это будто невзначай, но Таша расслышала в словах напряжённый интерес.

— Да не сказал бы. Бледный ходит, голова кружится… в Арпаген уехал лечиться. Молю Пресветлую, чтоб он поправился скорей! Ценит он меня очень, любит… наши говорят, я ему сына умершего напоминаю. Прав святой отец оказался. — Гаст перекрестился. — Платят хорошо, комнату здесь поблизости нашли. Только думал всё время: вот накоплю денег побольше, отпрошусь у мастера и снова в Арпаген к магу поеду. Найду тебя всё-таки, хоть повидаю… а ты взяла и сама приехала. — Прежде, чем Гаст перевёл взгляд на Ташиного рыцаря, его губы впервые за весь разговор тронула улыбка. — А тебя, значит, Алексасом звать? И кем ты Таше приходишься?