Среди пуль
Шрифт:
– Егор Тимурович, вас просят пройти! – почтительно пригласил секретарь.
Гайдар улыбнулся секретарю, показывая крепкие частые зубки. Еще раз, на всякий случай, поклонился Белосельцеву и вместе с голливудским актером проследовал за дверь, обитую кожей.
Как узнать, думал Белосельцев, о чем совещается с хозяином кабинета этот правитель, всплывший, как пузырек ядовитого газа, из бесцветных, сумрачных глубин бытия? О чем-то жестоком и гибельном для тех, кто собрался у Дома Советов, наивно голосит в мегафон, размахивает флагом, позирует перед телекамерами. А в это время здесь, в кабинете, разрабатывается гибельный план,
Его отвлекло от размышлений появление двух новых визитеров. Один очень маленький, с черной курчавой бородкой и в черном долгоруком пиджаке, он был похож на раввина. Он был в круглых очках, сквозь которые смотрели печальные глаза пойманного зверька. Рядом с ним – большой силач с крепким подвижным туловищем, которому было тесно в одежде. Он похохатывал, скалил белые зубы, смотрел живыми, веселыми, ищущими развлечения глазами. В этом втором Белосельцев узнал Шумейко. Он вновь содрогнулся от острой неприязни и от страха обнаружить эту неприязнь, по которой он, засланный в тыл врага, будет изобличен и раскрыт. Он сощурил глаза, сжал зубы, упрятал свою неприязнь, как черепаха, в непроницаемый панцирь, и стал наблюдать за вошедшими.
Шумейко наклонялся к своему чернявому спутнику, протягивал к нему руки, словно хотел поднять его и приблизить к своему белозубому рту.
– Мне важно принципиальное решение! – говорил он. – Если «да», то я готов выполнить любое поручение президента вот этими руками! – Он показал свои мясистые белые пятерни, которыми, по-видимому, собирался кого-то ломать и душить. – Если «нет», я могу удалиться и издалека наблюдать за развитием событий. Но вы должны знать – я предан моему президенту!
Все ужасное, что совершалось с заводами, с боевыми самолетами, с торговлей нефтью и хлебом, с кадровыми назначениями, с бессмысленными и дурацкими заявлениями, – все это Белосельцев связывал с плотоядным, сыто похохатывающим человеком, стоящим вблизи, на расстоянии протянутой руки, так, что можно было схватить за рукав его дорогого серого пиджака и рвануть до белых трескучих ниток.
Материальное, плотское, неодухотворенное, не сопряженное с сомнениями, жалостью и раскаянием воплощалось в красивом холеном мужчине, чьи жесты, взгляды, рефлексы лица и рук были направлены на поиск и потребление вкусной еды и вина, женщин, денег, наслаждений, приобретение комфортных апартаментов, дорогих автомобилей, достижения престижа, известности, власти. И все это среди разрушений, смертей, самоубийств, народных страданий и слез. Угроза, исходившая от Шумейко, была реальной, ибо над его накопленным благополучием нависла опасность. Защищая свое благосостояние, свои иномарки и виллы, своих родственников и собратьев, он был готов жестоко подавить собравшихся у Дома Советов людей. Такого мнения был Белосельцев о Шумейко, наблюдая за ним.
Если Гайдар казался производным человека и глубоководной рыбы, то Шумейко мог появиться в результате скрещивания лесного охотника и дикого кабана. Это скрещивание произошло на лесном болоте, под мелким осенним дождем, когда, невидимые постороннему глазу, дико и страшно совокуплялись человек и животное, выводя на свет породу оборотней. Красавцев с кабаньим сердцем. И если рвануть за рукав дорогой английский пиджак, дернуть с силой, срывая покров, раздирая манишку с золотыми запонками, то обнажится кабанья, поросшая черным волосом плоть, стукнет в пол облаченное в тонкий штиблет
– Проходите, Владимир Филиппович, – пригласил секретарь, и Шумейко в сопровождении миниатюрного раввина широко и смело шагнул в кабинет.
Всей своей проницательностью и прозорливостью Белосельцев старался угадать, что происходит за дверью. Какие козни обсуждают за ней эти опасные персонажи, в чьих руках оказались казна, оружие, влияние на политику, связь с городами и странами. Их сходка грозила пролитием крови, несла беду, и он, Белосельцев, был обязан вскрыть и обезвредить их замысел.
В приемную вошел человек, чуть боком, прихрамывая, с морщинистым желтым лицом, с круглым животом под жилеткой, лысый, с утиным носом, маленькими настороженными глазками. Белосельцев тотчас узнал его. Почти не удивился его появлению после первых двух посетителей. Почти ожидал его. Этот третий, Александр Яковлев, дополнял и завершал своим появлением смысл таинственной сходки. Она не могла без него состояться. Замышляемое зло без него было бы неполным. Не достигло бы своей рафинированной завершенности.
Если первые два вели свое происхождение от царства рыб и животных, их тотемными предками были рыба и дикий кабан, то этот неуловимо, не внешним, а сущностным сходством, был из семейства пауков. Тех, подземных, избегающих света, населяющих пещеры и затемненные сырые углы, где они развешивают свою сырую липкую паутину, питаясь слизняками и мокрицами. Мягкое, косматое, многолапое и бесшумное существо на время обрело человеческий облик. Спрятало в жилетку свое круглое брюшко и отростки ног. Совершит какое-нибудь неожиданное злое деяние, поражая невидимыми укусами людей, и исчезнет в темной расселине.
Белосельцев физически ощутил холод подземелья, тлетворную сырость склепа. По лицу его скользнула мертвая паутина.
Яковлев казался древним пауком, пережившим поколения и эпохи, из которых он выпил соки.
– Александр Николаевич, вас ждут! – сообщил секретарь, почтительно приподнявшись.
– Если можно, молодой человек, позвоните по этому телефону, – Яковлев протянул секретарю визитную карточку. – Если будет ответ, позовите меня.
И, прихрамывая, прошел в кабинет. А Белосельцеву казалось – в приемной на всех углах появилась едва заметная паутина, сотканная из серой мертвой слюны.
Белосельцев понимал, что ему не проникнуть за дверь, не услышать разговоров, которые там велись. Он узнает о них с опозданием, по случившимся несчастьям и бедам. По государственным переворотам и войнам. По землетрясениям и наводнениям. По эпидемиям туберкулеза и СПИДа. По массовой гибели китов и оленей. По взрывам самолетов и шахт.
Неожиданно появился Каретный:
– Извини, что заставил ждать!.. Столько всего интересного!.. Ну пойдем, дорогой!.. – Он взял Белосельцева под руку, потянул, но не в сторону двери, обитой кожей, а к противоположной стене, где, замаскированная деревянными панелями, приоткрылась дверь. Они вошли и оказались в просторном кабинете с белой лепниной на стенах, с разрисованным плафоном и огромным столом, зеленым, как подстриженная лужайка. Иллюзия была столь велика, что Белосельцев почти ощутил запах срезанной свежей травы. Но те, кто восседал за столом, были похожи на черных ворон, опустившихся на лужайку, выглядывающих среди срезанных трав добычу. Они произвели на Белосельцева ужасное впечатление.