Срединные силы. Черное пламя
Шрифт:
Мешок вдавливал в ковер снега. Каждый шаг сопровождался легким похрустыванием. Роман с трудом переступил через изгородь, и лишь когда отошел от деревни на сотню метров позволил себе передышку.
Чет по-прежнему молчал.
Подхватив мешок, Факелов без остановок дошагал до оврага-болота. Смрадный пар чадил над вязкой водой. Роман из последних сил поднял мешок над головой и швырнул его в овраг. Болото с едва слышным чавканьем поглотило больше двух пудов пшеницы.
– Первый шаг сделан, – произнес Факелов и побрел обратно в поселение.
За следующие полчаса Роман отнес еще два
Глава двадцать седьмая
Следующей ночью валил снег. Под покровом белой пелены Роман скормил болоту еще десять мешков отборной пшеницы. И словно в награду за щедрую жертву, местный черный божок помог ему в наступившем дне.
Дом был достроен, мать Насти ограничилась парой наставлений и дала добро на свадьбу, старики благосклонно покивали и назначили празднество на послезавтра.
Днем Роман помогал печь хлеб, колол на два дома дрова и менял воду. Остальное время он тратил на Настю и отдых, чтобы ночью продолжить выполнять испытание. Чет, чувствуя напряжение друга, по большей части молчал.
Настя лучилась счастьем, Факелов старался ей подыгрывать, а вся деревня пришла в нескромное для зимы оживление. Любое событие, способное скрасить тянущуюся снежную пору, подхватывалось жителями с диким энтузиазмом. Будь то обсуждение чужака, стройка дома или подготовка к свадьбе – неважно.
«– В ближайшие несколько дней будет не до испытания», – поделился размышлениями Роман.
«– А Настя не будет мешать?»
«– Надеюсь, она крепко спит».
В день свадьбы еще не успел прокричать петух, как вся деревня проснулась. Роман слонялся без дела. Стоило ему за что-то взяться, как его тут же прогоняли, мол, нечего в день свадьбы работать.
Посреди деревни сложили огромный костер, но зажигать его не торопились. Из-за мороза решили не вытаскивать столы на улицу. Пир готовили в новой просторной избе, где были заняты лишь два угла: печкой и широкой лежанкой. В дом принесли еще три стола для яств и десяток стульев для стариков.
Куры тревожились с самого утра, чувствуя оживленный настрой людей. Ведь когда у людей праздник, у скотины «топорная эпидемия».
Арсений выдал Роману новую черную рубашку, темно-коричневые штаны и не растоптанные сапоги со шнуровкой на голенище.
– Телогрейку подарят на свадьбу, – заговорщицки сказал он и подмигнул.
– Благодарю, – сказал Факелов и улыбнулся.
Арсений кивнул и пошел к новой избе, подле которой толпилось полдеревни. Роман проводил его взглядом и отправился переодеваться в дом старейшин.
Через несколько часов его позвали. Столы были заставлены куличами, пирогами, блинами, пирожками, печеньем, булочками; зажаренные целиком курицы лежали на глиняных блюдах, стояли тарелки с крылышками, ножками, отбивным и нарезанным кусочками филе. Мясную и печеную снедь разбавляли сушеные и моченые яблоки, орехи, салат из лука и моркови. Все это парило волнующими
В избу набилась вся деревня. Люди стояли около стен, бабки и деды сидели на стульях. Маленькие дети жались к ногам родителей или залезали под столы. Возле печки стояла Настя, ее мать и старейшины. Роман поклонился всем и подошел к невесте. Гул сменился тишиной.
Старейшины скрепили судьбы Романа и Насти в нерушимый союз, пожелали счастья, здоровых детей, долгой жизни и смерти в один день. От каждого высокопарного слова по спине Факелова пробегала дрожь. Он с ужасом осознал, что лишь для него все происходящее – скучный спектакль. А все эти несколько десятков людей, и стар и млад, искренне желают ему счастья. Глаза Насти были влажны, с губ не сходила робкая, истончающая радость улыбка. Мать невесты благословила молодоженов и, расплакавшись, отошла в сторону.
В знак того, что Романа принимают в большую дружную семью, Юрий преподнес ему новую телогрейку и кожаные, подбитые мехом перчатки, а Владимир широкий пояс с пристегнутыми к нему пустыми ножнами. Факелов ловко опоясался и ту же к нему подошел Гвоздь и протянул новенький клинок. Роман с довольной улыбкой принял палаш длиной чуть меньше метра. Заточенное с одной стороны лезвие переходило в широкую коробчатую гарду с ловушками для вражеских клинков. Палаш был тяжелее привычного кинжала, но в руке сидел превосходно.
Факелов искренне обрадовался подарку и не поскупился на благодарности. Юрий хлопнул в ладоши, и народ, словно только и ждал этого «стартового выстрела», принялся за еду. Волшебным образом на столе появились две литровые бутыли с травяной настойкой. Всем желающим наполнили кружки, а жениха никто и не спрашивал.
Роман взял стакан и поморщился. От настойки разило, как от дешевого портвейна, годного лишь для покраски забора. Факелов сделал глоток и отставил кружку подальше.
Вокруг теснились жующие люди. Кто-то трапезничал степенно, а кто-то жрал в три горла. Вторых явно было больше. Складывалось впечатление, что люди едят только на праздники, потому они с лихвой утоляли накопившийся голод и старались набить брюхо до следующего пира. С каждой минутой становилось шумнее. Те, кто наелся, переключался на разговоры. Через час, разгоряченный весельем, обильной едой и настойкой, народ высыпал на улицу.
Пламя понемногу разрасталось, подминая под себя ветви и вычерчивая свободный от снега круг. Женщины с визгом, мужики со смехом начали прыгать через костер. Подошла очередь Романа. Сзади хлопнули по плечу, Факелов разбежался, прыгнул, закрыл глаза… на мгновенье теплая волна окутала с ног до головы. И в ту же секунду мерзлая земля ударила в подошвы. Роман по инерции пробежал пару метров и стал еще одним звеном разрастающегося круга.
Когда весь люд очистил дух прыжками через костер, пришло время хоровода. Народ, от пятилетних детей до дряхлых стариков, закружил вокруг костра. Арсений затянул песню «О славной жизни земледельца», и все с восторгом подхватили. Роман слов не знал, потому просто улыбался, глядя на Настю, кружившую на другой стороне живого кольца.