Срочно нужен гробовщик (Сборник)

Сэйерс Дороти Ли

— И я тоже, — ответила она и вдруг легко, счастливо вздохнула.

Спустя немного в кабинет вернулся мистер Кляч с папкой в руках, безотчетно мурлыкая себе в усы какой-то не лишенный приятности мотив.

— Вот и мы, — сказал он. — А что мисс Джессика, стушевалась? Разумная мысль! Можно позволить себе немного расслабиться. Я перекинулся парой слов со старым Шкипером, и он мне сказал: «Это здорово! Наконец хоть какой-то проблеск здравого смысла». Мисс Эвадна и Лоренс получают в год по двести десять фунтов каждый, эти деньги им дают трехпроцентные, вполне надежные акции. Бедняжка Джесс, луковка в оборках, всего сорок восемь. Акции той же компании. Вы

видите, не так-то густо. Когда мисс Руфь умерла, ее наличный капитал равнялся семнадцати шиллингам и девяти пенсам, а все имущество состояло из Библии и гранатового ожерелья, которое мы загнали, иначе нечем было платить за похороны. Нет, никто в здравом уме не стал бы их убивать из-за денег. Вы это хотели узнать?

— И это в том числе. А скажите, неужели все их акции сейчас ничего не стоят?

— Все их акции — дырка от бублика. Мой милый, дорогой сыч, простите ради Бога за фамильярность, я теперь вижу, куда вы клоните. Выбросьте это из головы. Акции Палинодов — пустые бумажки.

Волнуясь, мистер Кляч начинал слегка заикаться.

— Вы ду-у-маете, мы об этом не ду-у-мали? Шки-и-пер человек дотошный, только под ми… микроскопом их не изучал. Да и я и-ими занимался. Это поразительно! Бедняга, какие бы акции он ни купил, компания тут же ле-ле-тит в трубу. Понятно, почему он сыграл в ящик.

— Как все это могло быть?

— А он никого не слушал. Упрямый был как осел. Не признавал никаких авторитетов. И неудачи ничему его не учили.

— А куда же делись все эти пустые бумажки, остались в семье?

— Если бы! Рассеялись среди друзей и знакомых. — Круглые сизые глаза Кляча смотрели серьезно. — Обратите внимание на следующее, сэр. Мой старик дал дуба почти перед самой смертью Эдварда Палинода, гори он синим пламенем.

Кампьен кивнул, желая показать, что в какой-то мере может понять чувства поверенного Палинодов.

— Смотрите, — продолжал Оливер Охламон. — Мой партнер Шкипер ничего не слыхал о завещании Эдварда, пока не явились гарпии из налогового управления исполнить последний долг. Он очень быстро объяснил им, что к чему. По ходу дела познакомился с Палинодами и скоро был сыт ими по горло. Тут как раз явился ваш покорный слуга, и он свалил мне всех этих чудаков. Я только крякнул и преуспел лишь в одном: убедил старуху Руфь — а надо сказать, она была не такая уж бессердечная, — что ее родным будет гораздо приятней получить от нее одну живую пятифунтовую бумажку, чем десять тысяч мертвых акций, вложенных в «Булимиас» или хуже того — в «Филиппино фашенз». И представьте, она переписала завещание. Но ко дню своей смерти глупая женщина успела спустить все последние пятифунтовки.

— Понимаю. — Кампьен начал искренне сочувствовать Охламону. — А вы не могли бы показать мне список людей, получивших акции вместо наличных?

— Разумеется, мог бы. В этой папке находятся все бумаги, касающиеся финансовых дел Палинодов. Мы знаем их как свои пять пальцев, так что берите это хозяйство домой и копайтесь в нем сколько душе угодно. С мисс Руфью была та беда, что она всех любила. И всех упомянула в своем завещании: нашего старого бакалейщика, аптекаря, доктора, управляющего банком, нынешнюю хозяйку их дома, сына гробовщика — даже своего брата и сестер. Вся семья, между прочим, немного того, для меня в этом нет никакого сомнения.

Кампьен взял папку с копиями документов и, помедлив, сказал:

— Мисс Джессика упомянула сейчас «Брауни майн компани». Вы не слыхали, последние несколько месяцев эта компания как будто начала проявлять признаки жизни. Во всяком случае,

ходили такие слухи.

— Ишь ты! — восхитился мистер Кляч. — А вы свое дело знаете. Я об этом услыхал сразу после смерти мисс Руфи. У нее как раз был довольно увесистый пакет этих акций. Не зря, видно, мое имя Охламон. Это ведь я ей внушил, что акции «Брауни майн» — туалетная бумага и никогда не будут годны ни на что другое. И она решила по злобе все их завещать старику, который поселился в ее бывшей детской. Один из пансионеров. Как же его зовут, кажется, Бейтон?

— Сетон.

— Да, верно, Сетон. Хотела таким образом насолить ему. Я об этом узнал, когда пошли слухи о «Брауни майн». Но слухи оказались ложными.

— Жестокая шутка с ее стороны, не так ли? — медленно произнес Кампьен.

— Да, не приведи Бог! — В темно-сизых глазах отразилось сострадание. — Я ей говорил, я всем им это говорю. А с них как с гуся вода. Я знаете что могу вам сказать про Палинодов? Мне этот тип людей хорошо знаком. Встречал их на фронте. Они все всегда анализируют, в том числе свои чувства. А когда человек анализирует свои чувства, они у него притупляются. Это абсолютно точно. Они знают, что будут думать, если кто-нибудь зло над ними подшутит. Но не знают, что в этом случае чувствует бедняга Охламон [108] , потому что сами они чувствовать не способны. Усекли?

108

Здесь игра значений. Охламон — человек толпы (др-греч.).

— Думаю, что да. — Кампьен с любопытством смотрел на своего собеседника. — Вы что-нибудь предпринимали в связи с этой брауни-майновской историей? Пытались как-то ее осмыслить?

— Как-то, конечно, пытались. — Он говорил со всей серьезностью. — Да, нас она насторожила. Пришло даже в голову, уж не прикончил ли капитан старуху ввиду замаячившего наследства, но потом решили — нет, пожалуй, он этого сделать не мог. Во-первых, он должен был бы знать содержание завещания, а никаких доказательств этому нет. Во-вторых, слухи об этой компании ходили в очень узком кругу. И в-третьих, по мнению Шкипера, парень в такой ситуации скорее ударит старуху бутылкой по голове, чем станет затруднять себя приготовлением отравы. Что вы на это скажете?

Кампьен представил себе капитана Сетона, и чем больше он мысленно вглядывался в него, тем меньше последнее предположение Шкипера казалось ему возможным.

— Ничего не могу сейчас сказать, — ответил он и прибавил: — Вот познакомлюсь с содержимым папки, и мы еще раз встретимся.

— Да, веселая история. Приходите к нам безо всякого стеснения. Наши клиенты, конечно, люди необычные, но не кровожадные. Между прочим, если уж вы хотите знать наше непросвещенное мнение о побоище, которому подверглась эта семья, так я вам скажу — ни у кого нет более веских мотивов отправить их на тот свет, чем у их поверенных.

Продолжая шутить в том же духе, он проводил гостя до лестничной площадки. С лица же Кампьена серьезное выражение не сходило.

— Скажите, среди ваших клиентов не затесался молодой человек по имени Даннинг? — спросил он, пожимая руку бывшему боевому летчику.

— Боюсь, нет. А что?

— Никаких других причин, кроме той, что его угораздило ночью получить удар по голове не то бутылкой, не то чем-то еще более тяжелым.

— Господи помилуй. Тот же сценарий?

— Скорее всего.