Срочно разыскивается герцог

Брэдли Селеста

Не было возможность вернуться, поле этого предательства своего брата, не было пути вернуться домой… никогда.

Печатка ударилась о хрустальное блюдо, звякнув, как колокол.

Голос в его сознании произносил слова на грани ужаса.

Что ты делаешь? Ты сошел с ума? Ты же Марбрук! Это единственная вещь, которая у тебя осталась!

Это не имело значения. Его сердце было вырвано из его груди, и находилось в плену других рук, а он даже не мог сожалеть об этом. Если и была когда-то женщина, которая была достойна того, чтобы утратить ради нее душу, то это была Феба. Если Рейф будет дышать, есть и спать остаток

своей жизни с этой дырой в груди, то агония жизни без нее будет большей, чем он сможет вынести. Она тоже любит его. Он должен в это верить. Он может быть тем мужчиной, которого она хочет – он должен в это верить, или, несомненно, умрет.

Рейф потер ребром ладони то место, где раньше находилось его сердце. Боль не утихала, потребность в Фебе не уменьшалась.

С этим ничего нельзя было поделать.

По крайней мере, независимо от результата, эта пытка наконец-то прекратится.

Глава 33

Лакей был одет в обычную голубую с черным ливрею, экипаж, стоявший на улице перед Брук-Хаусом, был именно тем, в котором они выезжали раньше. Не было ничего, что могло бы заставить Фебу подозревать что-то странное в обтянутой перчаткой руке, которая потянулась к ней из темноты внутри экипажа.

И все же в тот момент, когда она положила свою руку в перчатке на эту ладонь, девушка догадалась.

Она попыталась вырваться, но рука Рейфа крепче сжала ее запястье и неумолимо втащила в карету.

Или, возможно, она сама охотно забралась внутрь. Феба не могла ясно мыслить, когда он прикасался к ней!

В любом случае, она оказалась в темном экипаже, наедине с мужчиной, с которым она не должна была быть наедине. Рейф немедленно отпустил ее, как только захлопнулась дверь экипажа, но Феба все еще могла ощущать тепло его пальцев, прикасающихся к ее руке. Ее живот напрягся, и она неловко заерзала. Даже то, что она просто находилась рядом с ним, производило самый тревожный эффект на местечко между ее бедрами. Каждое подскакивание и дребезжание кареты угрожало ухудшить ее состояние, и чем дольше Рейф позволял тянуться молчанию, тем напряженнее становилась ситуация.

Наконец Феба не смогла больше выносить ее.

– Где он?

Она услышала, как он глубоко вдохнул.

– В Хартфордшире. Что-то взорвалось.

Она ожидала, что Рейф уточнит, но между ними снова опустилась тишина. Феба должна была заполнить ее дополнительными вопросами, или чем-нибудь бессмысленным о вечернем тумане, но она слишком долго колебалась для обычного разговора и не смогла заставить себя снова заговорить.

Рейф наблюдал за ней. Феба могла ощущать его взгляд на коже своего лица, шеи и вздымающихся грудей. Свет от переднего фонаря на экипаже освещал ее золотистым сиянием, оставляя его в полной темноте, но она знала, что Рейф пристально смотрит на нее. Феба надела голубовато-зеленое платье для того, чтобы возбудить Колдера – неуклюжая попытка привлечь внимание немного туповатого мужчины. Сейчас девушка пожалела, что не напялила на себя вместо этого платья рясу монахини. Очевидно, Рейф вовсе не нуждался в такого рода стимуляции.

– Ты похожа на ягненка, которого хотят зарезать.

– Кого бы я хотела зарезать, так это тебя, – немедленно выпалила в ответ Феба. – О чем ты думаешь, незаметно подкрадываясь ко мне таким образом? Ты же знаешь, что я не могу устоять перед тобой! – Затем она заморгала. Откуда взялись эти слова? Черт бы побрал этого человека! Он всегда вызывает к жизни «другую» Фебу внутри нее!

Пока

колеса экипажа катились по лондонским улицам, Феба рассматривала свои возможности. Она могла бы закричать. Она могла бы выброситься из кареты, или просить помощи у лакея, который даже сейчас цеплялся сзади за экипаж.

Она не сделала ничего из этого. Это был Рейф, который не сделал с ней ничего, в чем Феба не принимала бы добровольное участие, хотя позже и стыдилась этого.

Им нужно поговорить, это факт. Ей нужно удостовериться, что Рейф понимает, как серьезно она настроена в своем решении сдержать свое обязательство перед Колдером.

У них будет возможность поговорить в ложе в опере, и там они будут находиться среди большого количества публики. Никакой опасности расстегнуть пуговицы или развязать шейный платок. Покажется странным, что ее сопровождает Рейф, а не жених, но, вероятно, это не будет слишком скандальным.

Так что Феба решила отложить и подождать, пока они доберутся до оперного театра в Ковент-Гарден. Девушка смотрела в окно, хотя размытый туманом вид представлял собой немногим больше, чем ряды темных очертаний и пятен света.

Затем она заметила, что пятен света становится все меньше, а темнота становится все более и плотной и смыкается вокруг них. Феба пристально вгляделась, тревожные сигналы зазвучали у нее внутри – вместе с отчетливым ощущением, что она упустила возможность сбежать.

– Где мы? – Она поднялась и положила руку на задвижку двери экипажа.

– Феба, не…

Девушка открыла дверь, которая распахнулась вперед…

И ударилась о широкую ветку дерева. От удара дверь снова тяжело захлопнулась. Фебу отбросило назад.

– Уф! – Она приземлилась на большого, теплого мужчину. На самом деле она растянулась на его коленях.

Девушка попыталась подняться на ноги. Твердые руки обняли ее, удерживая ее там, где она находилась.

– Ш-ш-ш. – Его горячее дыхание коснулось ее уха, разослав по всему ее телу дрожь, которая смешалась с дрожью от тревоги.

Феба использовала свои руки, чтобы отодвинуть верхнюю часть своего тела от Рейфа, хотя его руки вокруг ее талии продолжали удерживать ее зад надежно пристроенным на его коленях… где события начали развиваться с тревожащей скоростью. Она начала вырываться.

– Куда вы везете меня, милорд?

– Феба, – задохнулся он. – Прекрати извиваться, или скоро мы будем вовсе не разговаривать.

Девушка полностью замерла, хотя и не расслабилась. Сейчас она могла чувствовать его, каждый его дюйм, затвердевающий под ней. Феба наклонилась вперед, схватив ручку сиденья, расположенного напротив, в попытке слезть с колен Рейфа. К несчастью, такой наклон ее бедер только прижал самую чувствительную ее область к вершине его твердой, пульсирующей эрекции.

Тонкое, как паутинка, платье и прозрачные юбки вовсе не были барьером. Его брюки тоже были из неплотного материала, оставляя всего лишь несколько слоев ненадежной ткани между поиском и обнаружением….

Рейф застонал, конвульсивно задвигавшись под ней. Феба задохнулась, подпрыгнув от волны удовольствия. Он снова задвигался, на этот раз медленно, словно не мог остановиться.

Он прижимался к ней там, обжигал своим телом, его руки скользнули вниз, чтобы сжать ее бедра.

Движение раскачивающегося экипажа добавляли восхитительные толчки и колебания к этому процессу, так же, как и его горячее неровное дыхание на ее обнаженной спине и крепкая, почти болезненная хватка его рук на ее теле.