Срок для Бешеного
Шрифт:
— А вам известно, что Варламов убит? — не обращая внимания на ее истерику, бросила Татьяна Андреевна.
— Что-о-о?.. — Лариса сразу обмякла и некоторое время молчала, уставясь в одну точку.
— Воды вам дать?
Лариса испуганно вскочила, бросилась к дверям и начала тарабанить в них.
— Отведите меня в камеру! Отведите меня! Слышите, в камеру!
Коротенький халатик приподнялся, обнажая красивые ноги, но она, не обращая внимания, продолжала колотить до тех пор, пока дверь не распахнулась.
— В чем дело? Почему хулиганишь? —
— Уведите меня! — поникшим голосом проговорила Лариса и неожиданно заплакала.
ТРАГИЧЕСКАЯ ОШИБКА
…После небольшого отдыха Савелий поднял бесчувственное тело Федора и потащил дальше. Неожиданно впереди он заметал просвет и, подойдя ближе, рассмотрел огромное поле, усеянное тысячами гладких валунов, словно специально кем-то рассыпанных. Облегченно опустив раненого на траву, он сел рядом и долго сидел, опершись спиной о дерево.
Тайга словно вымерла, и в этой тишине ощущалось что-то зловещее. Казалось, что сама природа притаилась, затихла перед броском.
Савелий упал на землю грудью, как бы пытаясь вобрать в себя силу матушки-земли. Он очнулся, услышав, странный шум в звенящей тишине. Приподняв голову, понял, что Федор снова начал бредить. Савелий тряхнул головой и попытался встать на ноги, но тело, не желая слушаться, упрямо тянуло к земле.
— Врешь! — пересохшим горлом выкрикнул он и резко вскинул свое тело на ноги. Тщательно осмотрел карманы: пусто. Значит, из запасов осталось то, что в пакете: четыре с половиной сухаря и один запеченный рак. Сухари в НЗ, на крайний случай… Разломив комок глины, он поделил рака на две части и меньшую стал медленно жевать, стараясь продлить удовольствие. Он перемалывал даже косточки. Конечно, он не насытился, но даже эта малость несколько взбодрила, в ногах появилась уверенность. Несколькими пощечинами Савелий привел Федора в чувство.
— Где мы?
— У Каменистой поляны…
— Господи! Как же тебе удалось столько протащить меня? — растерянно прошептал Угрюмый, с трудом выдавливая слова.
— Ты помолчи, побереги силы… Вот поешь оставшийся деликатес! — Отламывая кусочки, Савелий стал засовывать их в рот Федору. Неожиданно тот заплакал.
— Савва, никогда… никогда, слышь, не забуду этого… если жив останусь… И это… учти, если что… карта — твоя! Понял? — Он замолчал и вдруг закричал: — Смотри! Смотри! Крадется! Осторожно, Бешеный!.. Ты, сучка! Убери перо, падаль! Убери, Тихоня!.. Не боюсь тебя! Не боюсь!.. Всю жизнь сломал, паскуда!..
Савелий смотрел на него, в волнении сжимая кулаки.
— Надо идти! — выдохнул он. — Возможно, в реку уткнемся… Вода поможет тебе, Федор…
Склонившись над раненым, чтобы поднять его, Савелий ощутил какое-то зловоние, запах гнили.
— Господи! Да что же это такое?! Человек же помирает! — закричал он в отчаянии. Затем торопливо закинул его руки себе на плечи и, как ему показалось, быстро потащил вперед, повторяя про себя, а потом и вслух маршрут, указанный Федором: — До Каменистой
ФОТОУВЛЕЧЕНИЕ
— Скажи, Савушка, ты любишь меня? — спросила Лариса, когда Савелий, почувствовав ее взгляд, оторвался от какого-то американского боевика, который они смотрели по видику.
В распахнутое окно врывался шум городских улиц. С пятнадцатого этажа открывалась удивительная панорама. Белая аккуратная церквушка, некогда самое высокое строение в бывшей деревне, чудом уцелевшая от разрушений временем и человеком, сиротливо затерялась среди однообразных высотных башен столицы.
Совсем рядом раскинулся парк, которому, казалось, не было конца края. Буквально рядом с домом, переливаясь на солнце яркими цветами радуги, притаилось небольшое озерко. Казалось, оттолкнись посильнее от подоконника, взмахни руками, как птица крыльями, и попадешь прямо в его середину.
Долго смотрел Савелий на Ларису. Взгляд его был серьезен и печален, это настолько взволновало девушку, что она захотела что-то добавить, но он вдруг обхватил ее своими сильными руками и крепко прижал к груди.
— Я так люблю тебя, что… мне иногда страшно становится! — горячо воскликнул он. — Скажи: прыгни из окна! Не задумываясь — прыгну!
— Эх, милый! Все так, говорят — для красного словца, а дойдет до дела — в кусты!
— Зачем ты так? — обиделся Савелий. — За всех не могу сказать, но за себя… Я тебя никогда, слышишь, никогда не предам! Никогда! — Его глаза взволнованно блестели, а в голосе слышалась такая нежность, что Лариса бросилась ему на шею.
— Милый! Милый мой! Не знаю почему, но я верю тебе! Савелий ласково провел по ее груди.
— Как не хочется уходить от тебя — томно проговорила она. — А нужно на работу идти: дела есть…
— Успеешь — прошептал он и прижал ее хрупкую фигурку к себе.
Утомленная его ласками, Лариса задремала. Савелий не спал, с нежностью разглядывая женщину, которую любил больше всего на свете.
Небольшой ветерок всколыхнул тяжелые шторы на окне. Расшитые красочными драконами, они встрепенулись как живые, пропуская настырный ветер в комнату, и нехотя вернулись на свое место. Яркое солнце, пробиваясь в щель между двумя половинками, скользнуло по книжным полкам и медленно подкрадывалось к кушетке.
Савелий осторожно поднялся а выскользнул в небольшой холл между коридором и кухней, где стоял стенной шкаф. Достав фотоаппарат, взвел затвор и навел из-за косяка объектив на спящую Ларису.
— Ларчик! Уже десятый час! — крикнул он.
— Слышу! — Она сладко потянулась и решительно отбросила простыню в сторону. Не вставая, начала поднимать и опускать ноги. Длинные и стройные, они легко взлетали вверх. Несколько раз Савелий щелкнул аппаратом.
— Ну вот, теперь и спортивный момент из жизни Ларисы Петровой увековечен! — улыбнулся он.