СССР: вернуться в детство 6

Войлошников Владимир

Первые четыре пары занятий практика вождения заключалась в посещении специального класса, в котором мы садились за парты как бы имитирующие водительское место. Под бдительным руководством инструктора мы крутили рули и дёргали рычаги, и самое страшное, что нас ожидало — это не того цвета загоревшаяся лампочка, если ты вдруг что-нибудь делаешь не так.

И вот оно, здрассьте! Началось!

— Сегодня мы переходим к практике непосредственно на учебных образцах. Первая группа идёт с Игорем

Сергеевичем на «Москвич», вторая группа — со мной на «ГАЗ-66».

Что?! Вот прям сразу???

Чтоб вы понимали мой ужас, числилась я во второй группе. Ой вэй…

Вторая группа вышла во двор и скучковалась около пожилой шишиги (это, вдруг кто не в курсе, любовно-бытовое прозвище шестьдесят шестого). Дальше вышел инструктор и начал широкими мазками описывать где тут, собственно, зад, а где перёд. По ходу дела напомнил, что вот та пимпочка над дверной ручкой — это замок, у нас он, конечно, слегка выломан, но не стоит забывать, что в нормальных условиях ключ от него — совсем не тот же, что ключ зажигания, а вовсе даже разный (простите, тут, как говорится, стилистика автора сохранена).

Далее занятие вступало в фазу некоторого когнитивного диссонанса, поскольку инструктор был один, а в кабине всего два места, и десять человек списочного состава, каждый из которых должен был получить свою порцию практики. Значит — что? Не влезающих в кабину девять лишних человек на период ожидания нужно было чем-то занять. Поэтому все мы перерисовывали в тетрадки схему коробки передач ГАЗ-66 и переписывали соответствующие таблички, по очереди выбегая к инструктору, который безвылазно сидел в кабине на пассажирском месте. За вычетом общего введения, на каждого пришлось примерно восемь минут.

Моя очередь настала, как мне кажется, слишком рано. Вы угадали, я нервничаю и очкую.

— Шаманова! Садись за руль. Подсадите кто-нибудь Оленьку!

— Да я справлюсь!

Я маленькая карабатулька. Особенно рядом с кабиной шестьдесят шестого, капец. Но у меня таки есть гордость!

Для залезания в кабину нужно было сперва дверь открыть — нажать вниз на тугую ручку двери. Потом встать на ступицу колеса и, ухватившись за поручень на кабине, затащить свою тушку внутрь.

— Села?

— Ага.

— Значит, так! Рост у тебя небольшой, сидение максимально вперёд. Первым делом настраиваем органы управления и зеркала заднего вида. Для первого раза — левое.

Нехитрое дело: опустить «мясорубкой» стекло и пошевелить зеркало, чтобы видеть, что там позади творится.

Дальше последовал краткий обзор того, что, в принципе, в кабине есть — задел, тысызыть, на будущее. Окно закрыть. Сиденье вернуть в исходное положение. Следующий!

Ну, не так и страшно.

14. ВОСКРЕСЕНЬЕ С ГОСТЯМИ

СВОБОДА!

10 октября 1987, суббота

ИВВАИУ

Вова

В

«Шаманку» я, конечно, позвонил заранее — ещё в среду вечером, когда дверь починили, хех. Сергеич уверил меня, что всё будет, заявление обеспечат и так далее. «Дальнобойщиков» наших, конечно, сразу обрадовал — чего пацанам зря киснуть. Так что в субботу к моменту отправки по домам, все четверо: Батон, Лёва, Зима и Маяк (Нафаню мать Третьяка к себе забрала) ожидали зелёного свистка при полном параде. И капитан Гробовченко ожидал — если бы ему удалось этих четверых сплавить, то капитан бы с чистой совестью дома ночевал, у жены под боком, а не в казарме.

А вот чего никто (включая меня) не ожидал, так это того, что вместо бабы Раи (она же, как бы, моя опекунша) писать заявление приедет генерал Петров. Целый генерал! При нескольких рядах орденских планок, и всё такое прочее.

Ротный, по-моему, слегка обомлел.

Генерал Петров изображал доброго дедушку и выражал надежду, что, хотя он дед и двоюродный, это не станет непреодолимым препятствием для написания заявления о принятии на поруки четырёх учащихся.

— Никак нет, тащ генерал! — заверил его ротный и исчез с заявлением в направлении штаба.

А «дедушка Петров», улыбаясь почти как дедушка Ленин на портретах, сказал:

— Вы простите меня, ребятки, сегодня не могу вас подвезти. В управление вызвали, туда еду. Справитесь?

— Так точно, тащ генерал! — бодро ответил я. — Сейчас за нами «Нива» приедет, уж как-нибудь упакуемся.

— Ну и славно. Вы уж приходите чай с пирогом пить, баба Люда очень рада будет, — и удалился в сторону проходной, оставив «дальнобойщиков» в, прямо скажем, взъерошенных чувствах.

— Слышь, Мелкий, — осторожно спросил Маяк, — у вас там что — все такие?

— Спокуха, назад дороги нет! Вон Гробовченко идёт.

Гробовченко приблизился к нашей намарафеченной пятёрке, окинул задумчивым взглядом:

— Свободны. В понедельник — без опозданий, иначе это будет ваше первое и последнее увольнение.

Что ещё нужно условно военному человеку, чтобы радостно стартовать в сторону распахнутых врат вольной жизни? Да ничего! Пацаны споро накинули шинели (похолодало на неделе, на лужах аж ледок встал), подхватили свои сидора (с втайне уложенным в них гражданским барахлом) и бодро затопали к воротам.

Вообще, надо сказать, поскольку учащиеся считались людьми очень условно военными, носить в выходные гражданку (гражданскую одежду) никто как бы не запрещал. Но. Часть военная. И младшая рота автоматически вписалась в общий режим — пусть дома вы носите, что хотите, афишировать этого не нужно. Отбытие-убытие строго по форме. Лишний раз нарываться на выяснение бытовых деталей с офером или прапором никому не хотелось.

САБАНТУЙ

Всё та же суббота