Сталин и заговор генералов
Шрифт:
«Биография Ворошилова, — характеризуя его вряд ли достаточно объективно, вспоминал Л.Троцкий, свидетельствует о жизни рабочего-революционера: руководство стачками, подпольная работа, тюрьма, ссылка. Но, как многие другие в руководящем ныне слое, Ворошилов был только национальным революционным демократом из рабочих... В Февральской революции Ворошилов, как и Сталин, поддерживал правительство Гучкова — Милюкова слева. Это были крайние революционные демократы, отнюдь не интернационалисты... Хотя Ворошилов был из луганских рабочих, из более привилегированной верхушки, но по всем своим повадкам и вкусам он всегда гораздо больше напоминал хозяйчика, чем пролетария. После Октябрьского переворота Ворошилов, естественно, сделался средоточием оппозиции унтер-офицеров и партизан против централизованной военной организации, требовавшей военных знаний и более широкого кругозора... В кругах Ворошилова с ненавистью говорили о спецах, о военных академиках, о высоких штабах, о Москве»1.
Тухачевский, в
Возможно, более обт>ективными, хотя и чрезвычайно фрагментарными представляются мимолетные впечатления лиц, чье отношение к будущему наркому было политически нейтральным и карьерно-незаинтересованным. «Ярким контрастом Буденному служил присутствовавший в вагоне Клим Ворошилов... — вспоминал, делясь своими мимолетными впечатлениями, Ф.Шаляпин, — добродушный, как будто слепленный из теста, рыхловатый. Если он бывший рабочий, то это был рабочий незаурядный, передовой и интеллигентный. Меня в его пользу подкупало крепкое, сердечное пожатие руки при встрече и затем приятное напоминание, что до революции он приходил ко мне по поручению рабочих просить моего участия в концерте в пользу их больничных касс. Заявив себя моим поклонником, Ворошилов с улыбкой признался, что он также выпрашивал у меня контрамарки»'1.
«Ворошилов, коротенький, седеющий, в красных штанам с серебряными лампасами, — записал в своем дневнике И.Бабель, — все время торопит, нервирует, подгоняет Апанасенку... Ворошилову не терпится, он пускает в атаку всех, кто есть под рукой»1.
При всей приблизительности и «вторичности» оценок представляется, однако, что характеристики Ворошилова, оставленные представителями русского зарубежья, наиболее объективны. Во всяком случае, для того времени. Они, разумеется, не претендуют на адекватность, но, будучи «из вторых рук», отражают некое устойчиво-усредненное мнение о новом наркоме, сложившееся в СССР и перенесенное в русское эмигрантское зарубежье. В этом отношении полезными представляются оценки, данные К.Ворошилову в одноименном очерке Р.Гуля. «Климентий Ефремович Ворошилов — русский, народный, низовой. И ладно скроен и крепко сшит... Ворошилов весь — безудержность и русская бесшабашность. Сотрудники Ворошилова, бывшие генералы и полковники, говорят: «Если Климентий Ефремович вспылит — ураган!» И Ворошилов сам сознается, что «излишне горяч»... Кроме бунтарского темперамента, у военного министра России нет ничего. Простому уму Ворошилова чужды теории и схемы... Ни интеллигентности, ни наследственной культуры у Ворошилова нет... Ворошилов — боевой генерал. Хоть в стратегии и тактике не Бог весть уж как разбирается бывший слесарь, зато в бою в грязь лицом не ударит»1001 1002.
«Ворошилов — главнокомандующий Красной Армией в случае войны, — так начинает свою характеристику новому Председателю РВС СССР и наркому по военным и морским делам профессор, полковник А.Зайцов. — Военная его подготовка для этой роли уже очерчена выше, и ее можно признать равной нулю. Заняв пост народного комиссара по военным и морским делам, Ворошилов быстро усвоит внешнюю военную выправку. Он ходит всегда в форме и даже по-светски щеголевато одетым. На парадах носит кубанскую шапку, к которой почему-то всегда питали слабость все деятели русской Гражданской войны на обеих сторонах. Научится править автомобилем, лихо выезжает на парады на вороном коне и славится своей стрельбой из винтовки и револьвера. Таким образом, внешняя военная выправка им усвоена полностью, и с этой точки зрения его нельзя спутать со штатскими коммунистами. Вопрос только в том, достаточно ли для будущего главнокомандующего в наше время обладать военной выправкой, быть видным коммунистом, но с багажом общеобразовательной подготовки в размерах 2-классной земской школы и военной, приобретенной только на службе. Правда, что многие из маршалов Наполеона немного по своей подготовке превосходили Ворошилова, но зато ими руководил Наполеон, и свои жезлы они получили на полях сражений, а не партийной линии, как Ворошилов»1003.
Кадровые перестановки в номенклатуре военной элиты, сопровождавшие приход Ворошилова в руководство Красной Армией, оказались весьма заметными. Они коснулись почти половины ее персонального состава. Прежде всего фактически была разогнана группировка «фрунзенцев». Едва появился новый нарком, как К.Авксентьевский, которому уже с февраля 1925 г. Фрунзе, очевидно, рассчитывал передать руководство Вооруженными силами Украины, был в ноябре того же года (как отмечалось выше) вроде бы с повышением отправлен на один из самых дальних и беспокойных участков — командующим Туркестанским фронтом. К началу 30-х годов он практически утратил свой авторитет и уважение в высшем комсоставе РККА, часто оказываясь объектом иронии и насмешек. В феврале 1931 г., уже успев побыть командующим Кавказской краснознаменной армией, К.Авксентьевский был уволен из РККА. Никто не пожелал вспомнить, что он являлся ближайшим другом покойного Фрунзе. Всему причиной было пьянство, превратившееся
Другой давний соратник и преданный Фрунзе человек — Роберт Петрович Эйдеман. После кратковременного пребывания командующим Сибирским военным округом, в феврале 1925 г. Р.Эйдеман получил должность начальника Военной академии РККА. Оставаясь в этой должности и после смерти своего начальника и покровителя, он, в сущности, навсегда утратил непосредственную связь с войсками.
Карьера В.Лазаревича,-вскоре оказавшегося на преподавательской работе, к 1927 г. фактически завершилась, и он был также окончательно исключен из номенклатуры военной элиты. Подобно ему во второй половине 20-х годов исчез из поля зрения и П.Каратыгин.
Особое внимание следует обратить на удаление из номенклатурной военной элиты одного из самых главных и авторитетных оппонентов М.Тухачевского, М.Фрунзе, С.Каменева, по военно-политическому влиянию и номенклатурной значимости «фигуру № 2» — командующего Вооруженными силами Украины и Крыма А.Егорова. Выше уже отмечалось, что с февраля 1925 г. Фрунзе намеревался «отобрать» у Егорова УВО и поставить на его место Авксентьевского. Не исключено, что это намерение покойный нарком успел осуществить до своей кончины. И его отставка с этой должности стала состоявшимся фактом уже к вступлению в должность Ворошилова. Егоров был направлен сначала в Китай военным атташе, а затем переведен в военный отдел ВСНХ. Иными словами, фактически «изъят» из армии.
Александр Ильич Егоров (1883—1939), из мещан, полковник (1917) старой армии, бывший эсер (до 1918 г.), несмотря на высокие посты, которые он занимал в годы Гражданской войны, в общественном мнении и в оценках военных специалистов не обрел широкой популярности. Во всяком случае, на фоне «легенд» о Тухачевском или Буденном Егоров был известен сравнительно менее широкому кругу в основном военных профессионалов. К середине 20-х годов у него была ренутация весьма авторитетного «революционного гене раза». Однако его не считати «знаковой» фигурой, которая могла бы представлять Красную Армию, как Тухачевский, Буденный, Каменев, Ваце-тис. Впечатления, оставшиеся у лиц, близко знакомых с Егоровым или случайно с ним встретившихся, дают возможность представить этого «генерала».
«Егоров. Командующий Южным фронтом. Высокий, крепкого сложения. Грубоватое, простодушное лицо. Приплюснутый нос. Глубоко сидящие глаза. Посмеивается», — таким увидел его Джон Рид в 1919 г.1005
«Молодцеватость и внешняя собранность очень его украшали, — вспоминала о Егорове писательница Г.Серебрякова. — Идеально прямая спина, тонкая талия, перехваченная ремнем. Легкость и уверенные жесты свидетельствовали о тренировке... Он умел заинтересовать и умными рассказами о былях российских глубинок, о старателях и разных бывалых людях. Была в нем завидная твердость взглядов, убежденность в правоте избранной цели»1.
Главком Каменев достаточно скептично оценивал Егорова в годы Гражданской войны. При назначении его командующим Южным фронтом в сентябре 1919 г., сделанном по инициативе Сталина, поддержанной Троцким, главком выразил красноречивые сомнения: «По личным свойствам вряд ли справится с такой трудной задачей»1006 1007.
Невысокого мнения о Егорове был и Троцкий. «Егоров, подполковник великой войны, — расплывчатая посредственность», — вспоминал бывший Председатель РВСР1008.