Сталин и заговор генералов
Шрифт:
1920 года как человека приятного, веселого, себе на уме, как человека честолюбивого, тщеславного, человека позы и некоторой доли актерства»1.
В 20-е годы в достаточно близких приятельских отношениях с Егоровым, своим бывшим непосредственным начальником по Южному (в 1919 г.) и Юго-Западному (в 1920 г.) фронтам, находился Уборевич. Оба «генерала», приятельствовавшие, несмотря на значительную разницу в возрасте, в шутку называли друг друга «свояками». Это потому, что были женаты на близких между собой-подругах. Наконец, их связывало и общее покровительство, которое им оказывал Сталин. Уборевич, при всех своих природных военных дарованиях, считался «креатурой» Сталина. «Командармом-13 только что назначен Уборевич, которому Сталин вполне доверяет и которого сменять не собирается», — писал Н.Крестинский Ленину в июле 1920 г.1027 1028 Равнозначная негативная политическая репутация Егорова и Уборе-вича, сложившаяся у партийной и советской общественности к
1921 г., в весьма значительной степени «погружала»
Тухачевский был назначен начальником Штаба РККА еще до 6 ноября 1925 г., коща ЦК РКП (б) и ЦИК приняли решение о назначении Ворошилова. Ответственный сотрудник политуправления Западного военного округа И.Телятников в связи с обстановкой, сложившейся вскоре после смерти Фрунзе, вспоми-нат: «Я входил в состав небольшой делегации Западного военного округа, прибывшей на похороны Михаила Васильевича Фрунзе. М.Н.Тухачевский тогда уже служил в Москве, но в почетном карауле у гроба М.В.Фрунзе он стоял вместе с нами.
А вечером Михаил Николаевич пришел к нам в вагон»1. Именно во время этого «вагонного разговора» Тухачевский и выразил свое мнение по поводу кандидатуры Г. Орджоникидзе на должности Председателя РВС СССР и наркомвоенмора1029 1030. Он как бы подсказывал своим бывшим сослуживцам, кого нужно выдвигать в наркомы. Как известно, похороны Фрунзе состоялись 3 ноября 1925 г. К этому времени Тухачевский уже служил в Москве, будучи по рекомендации Фрунзе назначенным начальником Штаба РККА. Скорее всего, негласно Тухачевский был назначен начальником Штаба РККА еще в октябре (если не во второй половине сентября) 1925 г., после возвращения из Германии, где он находился на маневрах рейхсвера с 27 августа по 20-е числа сентября 1925 г. Кадровые перестановки в руководстве Штабом РККА начались с конца августа 1925 г. В.Триан-дафиллов был назначен начальником 1 -го Оперативного управления Штаба РККА официатьно с 1 сентября 1925 г., решение было принято еще 10 августа.
Учитывая приведенные выше обстоятельства, можно полагать, что назначенный 6 ноября 1925 г. Председателем РВС СССР и наркомом Ворошилов был поставлен перед уже сложившейся ситуацией: Тухачевский уже был начальником Штаба РККА. Таким образом, он не был выдвинут на эту должность новым наркомом. Он был «креатурой» покойного Фрунзе. Поэтому все последующие действия высшего политического руководства и действовавших с его ведома ОГПУ и наркомата в отношении Тухачевского оказываются вполне логичными. Они шли, как мне представляется, в нескольких направлениях.
Прежде всего следует обратить внимание на то, что смерть Фрунзе снимала своеобразный «мораторий» на агентурную разработку слухов о «заговоре в Красной Армии». Первым, как мне думается, результатом этого было вышеотмеченное смещение В.Гиттиса с должности командующего ЛВО. Вторым — агентурное наблюдение за М.Тухачевским. Уже в декабре 1925 г. секретный агент ОГПУ Овсянников информировал руководство о том, что «в настоящее время среди кадрового офицерства и генералитета наиболее выявились 2 течения: монархическое... и бонапартистское, концентрация которого происходит вокруг М.Н.Тухачевского»1. Вскоре тот же агент уже называл ряд командиров РККА из бывших офицеров, «которые якобы входили в кружок Тухачевского», который стали называть «бонапартистским»1031 1032. С 1926 г. было выделено специальное «дело Тухачевского» для агентурного наблюдения «кружка бонапартистов»1033. В связи с его разработкой начали привлекаться к негласному сотрудничеству с ОГПУ некоторые сослуживцы Тухачевского в качестве секретных агентов1034. Очевидно, учитывая и эти соображения, в 1926 г. из управления Ленинградского военного округа в оперативное управление Штаба РККА был переведен Д.Зуев, уже являвшийся секретным сотрудником ОГПУ. Зуев стал одним из активных «сексотов», приставленных к Тухачевскому и поставлявших информацию о начальнике Штаба РККА1035.
В составе так называемого «бонапартистского кружка» Тухачевского с этого времени встречаются фамилии А.Виноградова, Н.Какурина, И.Троицкого, А.Зайончковского, А.Готовско-го, В.Готовского, Н.Соллогуба, Д.Зуева, А.Де-Лазари1036 1037. Н.Каку-рин добаваляет: «Колесинский, Эстрейхер-Егоров, Гай,
Никонов, Чусов, Ветлин, Кауфельдт»'. Вернувшийся из Турции в 1925 г. И.Троицкий вспоминал, касаясь так называемого «бонапартистского кружка» Тухачевского: «Я восстановил связи с Тухачевским и Какуриным. У Тухачевского я сделался частым гостем. У него собирались почти каждый день... За период 1926—1930 гг. я являлся агитатором достоинств Тухачевского. Восхвалял при всех удобных случаях его таланты»1038. Сообщая о деятельности этого «кружка», Н.Какурин в свою очередь пояснял: «В Москве временами собирались у Тухачевского, временами — у Гая, временами — у цыганки. В Ленинграде собирались у Тухачевского. Лидером всех собраний яалялСя Тухачевский»1039.
Рассказывая, в сущности, о том же, К.Павлова-Давыдова, хорошо знавшая Тухачевского и Гая еще с 1918 г., вспоминала: «Наши встречи возобновились только в Москве, на новогодних вечерах у Г.Д.Гая»1. Дополняя ее, делилась своими воспоминаниями и Л.Гусева: «Особую привлекательность приобрел дом Тухачевских с переводом Михаила Николаевича в Москву (в конце 1925 г.). Какие там встречались люди! Часто звучала чудесная музыка, исполняемая
Несомненно, однако, что «застольный» характер дружеских общений располагал к раскованности и словесным вольностям. Весьма характерно в этом отношении «признание» одного из друзей Тухачевского и завсегдатаев застолий Г.Гая. Обращаясь к Г.Ягоде, он каялся, что «совершил весьма тяжелое, ужасное преступление перед партией — тов. Сталиным: будучи выпивши, в частном разговоре с беспартийным сказал, что «надо убрать Сталина, все равно его уберут»... Перебороть окончательно влияние товарищей, влияние шушукающей среды я не мог. И вот вырвало все это по адресу вождя партии, по адресу тов. Сталина в такой гнусной форме и словах... Осознав всю глубину совершенного мною преступления, Я хочу окончательно и беспо-. воротно порвать с товарищами и средой, которые оказывали па меня влияние»1043. Трудно сказать с определенностью, кого конкретно имел в виду Г.Гай под «товарищами» и «средой», однако совсем недавйо в числе таковых были М.Тухачевский, Н.Каку-рин, И.Троицкий, А.Колесинский, Ф.Каус|>ельд и др. частые посетители квартир Тухачевского, Какурина или самого Гая. И хотя вышецитированные строчки из письма Г. Гая относятся к ноябрю 1935 г. и написаны им вскоре после ареста, его пьяные рассуждения, возможно, отчасти отражают содержание бесед у Тухачевского. «Михаил Николаевич говорил, — сообщал Каку-рин на допросе в начале октября 1930 г., — что рука фанатика для развязывания правого уклона не остановится и перед покушением на жизнь самого тов. Сталина». По мнению Какурина, «говоря в качестве прогноза о фанатике, стреляющем в Сталина, Тухачевский просто вуалировал ту перспективу, над которой он сам размышлял в действительности»1. Так это было или нет, но застольные и обычные приятельские разговоры, особенно в обстановке обострения военных и политических проблем страны в 20-е годы среди лиц, окружавших Тухачевского, бывали порой достаточно откровенными и политически заинтересованными. Сам Тухачевский в кругу близких, людей порой нарочито откровенно демонстрировал свое отношение к политической ситуации, кадровым перестановкам в военном руководстве.
Впрочем, наблюдение за поведением Тухачевского осуществлялось и вполне легально. В 1926 г. происходит ряд кадровых перестановок среди ответственных сотрудников Тухачевского по Штабу РККА. Видимо, те из них, которые фактически не выполнили своих функций секретных сотрудников ОГПУ и не дали никаких сведений о своем начальнике, были заменены на более «удобных» в этом отношении и «полезных»1044 1045. 16 декабря 1926 г. начальник 2-го (Организационнно-мобилизационного) управления Штаба РККА С. Венцов-Кранц1 был смещен со своей должности без назначения, «для особых поручений при Председателе РВС СССР». Эта формулировка часто скрывала «опальное» состояние офицера и генерала. Вместо него на освободившуюся должность был назначен Н.Ефимов1046 1047. Предшествующая служба Ефимова весьма красноречиво свидетельствует о его служебных функциях не только в качестве начальника 2-го управления Штаба РККА. Ефимов с лета 1921 г. и до января 1924 г. служил в войсках ВЧК — ГПУ на ответственных должностях 2-го помощника начальника управления войск ВЧК и начальника штаба войск ГПУ. Последнюю должность он исполнял под непосредственным начальством Г.Ягоды. Именно то обстоятельство, что человек этот был не только опытным и способным работником, но также «проверенным» и «преданным», видимо, сыграло важную роль в его назначении на должность начальника Командного управления Штаба, а затем ГУРККА в январе 1924 г. Как раз в наиболее острый период политической борьбы и начавшейся «чистки» советской военной элиты. Назначение Н.Ефимова (можно сказать, «человека Ягоды») на должность начальника 2-го управления Штаба РККА в конце 1926 г. означало совершенно «легально» приставить к М.Тухачевскому «наблюдателя из ОГПУ». Не исключено, что аналогичные соображения играли роль и при замене в должности начальника Научно-уставного отдела Штаба РККА с 1 ноября 1925 г. «ветерана» 5-й армии и «креатуры» Тухачевского А.Лапина1 на В.Меликова1048 1049.
Во-вторых, по существу, сразу же после назначения Ворошилова новым Председателем РВС СССР и наркомом должностные функции Тухачевского как начальника Штаба РККА начали постепенно, но неуклонно сужаться. В компетенции начальника Штаба РККА оставалось все меньше и меньше сфер контроля, управления армейскими процессами и меньше рычагов влияния на них. Одновременно 13 ноября 1925 г. из структуры Штаба РККА были выведены Инспекторат и Управление боевой подготовки. Именно те структурные элементы, за включение которых в состав Штаба РККА Тухачевский вел острые дискуссии в 1924 г. с оппонентами, особенно с А.Егоровым. Вскоре после назначения на должность Тухачевский обнаружил и фактическое изъятие из-под его подчинения 4-го (Разведывательного) управления Штаба РККА. 31 января 1926 г. в докладе наркому Тухачевский выражал свое возмущение этим фактом.