Сталин и заговор генералов
Шрифт:
На встрече с генералом В.Адамом и сопровождавшими его Кестрингом, Гофмейстером и Манштейном 10 ноября 1931 г. «Тухачевский указал, что, несмотря на некоторые достижения и успехи, темпы работы совместных предприятий все же чрезвычайно медленны, а техническая база их настолько узка, что эффект от совместного сотрудничества крайне неудовлетворительный и не оправдывается ни со стороны материальных затрат, ни с политической»1. Отчасти позиция Тухачевского проясняется и в его собственных комментариях. «Уборевич и Ефимов провели заключение договора с фирмой «Рейнметалл» на продажу нам и постановку у нас на производство целого ряда артиллерийских систем, — вспоминал несколько лет спустя сам Тухачевский. — При испытании этих систем, производившихся одновременно с постановкой на производство, выяснилось, что они недоработаны. В связи со всем этим я стал
В официальных и неофициальных обстоятельствах переговоры с высшим военным и дипломатическим представительством вел также германский посол в Москве фон Дирксен. «Я беседовал особенно много с Тухачевским, который имеет решающее значение в деле сотрудничества с «Рейнметадлом»... Он далеко не является тем прямолинейным и симпатичным человеком, столь открыто выступавшим в пользу германской ориентации, каковым являлся Уборевич, — писал фон Дирксен в Берлин 17 октября 1931 г. — Он скорее замкнут, умен, сдержан. Надеюсь, что и он будет сотрудничать лояльно, когда он убедится в необходимости и выгодности этого сотрудничества»1230.
Некоторую конкретизацию содержания бесед фон Дирксена с Тухачевским содержит информация, переданная германским послом в Берлин 13 ноября 1931 г. «Меня интересовал в особенности вопрос о сотрудничестве в области специальной индустрии, — писал фон Дирксен. — Для меня является сомнительным, сможет ли быть выполнен строительный план, относительно которого состоялось соглашение, на что указано в договоре, и выполнения которого ожидает Советское правительство»1. Посол, указывая, правда, на объективные, как он считает, причины, тем не менее признавал, что «не развертывается производство всех трех предусмотренных в договоре различных типов, а производится только 10-сантиметровый тип»1231 1232 1233.
Фон Дирксен прямо отмечает, что «Тухачевский высказал затем еще ряд различных жалоб, которые все сводились к тому, что мы снабжаем Советское правительство материалами неудовлетворительно и что оно информируется по многим вопросам более полно со стороны Англии либо Италии»'1.
Судя по контексту цитированного выше фрагмента из письма германского посла, на договор с «Рейнметаллом» было обращено особое внимание, и позиция Тухачевского оказалась решающей в продолжении или прекращении действия указанного договора. Кроме того, со слов фон Дирксена ясно, что с Тухачевским ему пришлось встретиться и познакомиться впервые, и последний произвел впечатление отнюдь не активного сторонника тесного советско-германского сотрудничества. Иными словами, Тухачевский произвел впечатление выразителя военно-политического курса, отличного от того, олицетворением которого являлся Уборевич. Однако о качестве поставок и характере взаимоотношений с фирмой «Рейнметалл» Тухачевский смог судить уже после того, как возглавил Управление вооружений РККА. Следовательно, эти обстоятельства были не причиной, а следствием назначения Тухачевского.
Несомненно, что приход Тухачевского в руководство Управлением вооружений РККА знаменовал принципиальное изменение всей «концепции модернизации» РККА. На это указывает и принятие Правительством СССР в начале августа 1931 г. уточненного алана строительства РККА на 1931 — 1933 гг. и принятие постановлением СТО от 1 августа 1931 г. так называемой «большой танковой программы». В постановлении, в частности, указывалось, что технические достижения в области танкостроения «создали прочные предпосылки к коренному изменению общей оперативно-тактической доктрины по применению танков и потребовали решительных организационных изменений автобронетанковых войск в сторону создания высших механизированных соединений, способных самостоятельно решать задачи как на поле сражения, так и на всей оперативной глубине современного боевого фронта. Эта новая быстроходная материальная часть создавала предпосылки к разработке теории глубокого боя и операции»1.
Как отмечал в докладной записке на имя Ворошилова сам Тухачевский 2 ноября 1931 г., «к концу 31-го года мы будем иметь около 1000 танков. К концу 32-го года — около 4000... К концу 33-го
Почему же высшее политическое руководство (скажем прямо — Сталин) решило пойти на радикальную смену парадигмы военно-технической модернизации, приняв концепцию Тухачевского, которую всего год назад, столь жестко критикуя, оно отвергло? И было ли это обстоятельство основной или единственной определяющей причиной отставки Уборевича и возвращения Тухачевского?
Обращают на себя внимание некоторые сведения, преимущественно косвенного характера, позволяющие усомниться в том, что проблема технической модернизации являлась единственной причиной возвращения Тухачевского в центральный аппарат на указанную выше должность. Примечательно, что и 1 -й заместитель начальника вооружений РККА Н.Ефимов, и 2-й его заместитель В.Гарф остались на своих должностях. Сохранилось в прежнем составе и Управление по механизации и моторизации РККА. Лишь в июле 1931 г. появился новый заместитель начальника этого управления — И.Грязнов. Однако это было связано с гибелью в авиакатастрофе 12 июля 1931 г. его предшественника К. Калиновского.
А ведь Н.Ефимов фактически определял политику технической модернизации Красной Армии, так сказать, «концепцию модернизации» и являлся наиболее квалифицированным организатором и исполнителем ее. При этом следует также иметь в виду, что если Уборевич по специальности был «технарь», артиллерист и как таковой разбирался в существе и тонкостях артиллерийского оружия и его модернизации, то Тухачевский не имел такой технической подготовки. Он был, как известно, офицер гвардейской пехоты, «гуманитарий» по ментальному настрою, хотя еще с первой половины 20-х годов проявлял вполне профессиональный интерес к вопросам войскового использования артиллерии. Он, несомненно, прекрасно владел навыками оперативно-тактического применения артиллерии и иной техники, однако не обладал достаточной глубиной инженерно-технических представлений и навыков в этих вопросах. Роль оставшегося при нем в качестве 1-го заместителя Н.Ефимова не только Сохраняла прежнюю значимость, но, в известном смысле, должна была возрасти.
Конфликт с «Рейнметаллом» и изменение общей «концепции модернизации» с упором на «автаркийность» в этих вопросах и определенный сдвиг «германской помощи» на второй план, естественно, рождал конфликт Тухачевского с Ефимовым. Это проявлялось и в «жалобах» самого Ефимова. «У меня здесь пару дней сидит Ефимов, приехавший из Кисловодска, — писал Ворошилов 6 декабря 1931 г. Я.Гамарнику из Сочи. — Он горько жалуется на положение с Управлением вооружений и говорит, что М.Н. (Тухачевский) всем занимается, кроме своего управления. Он очень встревожен и просит принимать какие-либо радикальные меры, или, как он говорит, будет поздно. Что тут поделаешь? Пока что нажмите на него, указав, что Сталин может в любой момент заинтересоваться всяким вопросом из круга его деятельности, поэтому он обязан вплотную заниматься делом и все знать, а главное’— обязан почаще и регулярно принимать подчиненных ему начальников управлений. Было бы не худо, если бы на РВС или просто один раз заслушали краткие доклады о положении дела в управлениях — связи, химии, инженерном и, если будет время, то и артиллерийском. Можно это сделать в присутствии М.Н. (Тухачевского), можно и без него. М.Н. (Тухачевскому) пока, до моего приезда, ничего не говорите.
Наш Георгиев, много лет работающий над механической трубкой, как будто бы добился каких-то результатов, Тухачевский утверждает, что вполне удовлетворительных. Ефимов категорически заявляет, что Георгиевская трубка не доработана, а на валовое производство может быть поставлена не ранее 3—4 лет. Ефимов настаивает на немедленной закупке техпомощи у немцев, давно нам ее предлагающих»1.
Судя по данному фрагменту, отношения между Тухачевским и его заместителем Ефимовым в это время были плохими. Но трения между ними порождены были не только отношениями с «Рейнметаллом». Из текста письма следует, что Тухачевский фактически не занимался в 1931 г. проблемами вооружения Красной Армии, свалив все на своего заместителя. Даже если учесть в жалобах Н. Ефимова преувеличения обиженного человека, вряд ли эти жалобы были совершенно лишены оснований. В чем же было дело? Подобное отношение к порученному делу не похоже на Тухачевского. Что его отвлекало?